1. Распространение католичества. В старинной белорусской летописи Быховца говорится: "и той Петр Гаштольд наипервъе принял въру римскую и до Литвы принес... а римской въры в Литвъ не было, только руская замъшалася" ¹³⁵⁾. Летопись говорит здесь о Беларуси и имеет в виду прежде всего Вильну. Петр Гаштольд, вероятно, первый из виленцев принял римо-католическую веру в Кракове около 1364 года и приехал оттуда домой уже католиком. Православная же вера не только "замешалася", но была в то время уже господствующей в Вильне и во всей Беларуси.

Насадителем римско-католической латинской веры в Беларуси был Ягайло, который по договору с поляками в Креве в 1385 году сам принял эту веру и сделал ее государственной в Великом Княжестве Литовском. Вместе с польско-латинским духовенством он крестил в католичество язычников литовцев б Вильне и Троках. В 1387 году основал латинскую епископию в Вильне, учредил многие католические приходы и обдарил их богатыми имениями. В этих приходах польско-католические священники вели миссионерскую работу под покровительством Ягайлы.

Заботясь об укреплении и распространении своей новой религии, Ягайло издал запрещение римо-католикам вступать в браки с православными обоего пола, "пока наперед русин или русинка не признают покорности римской церкви". В случае нарушения этого запрещения повелевалось принуждать к принятию католической веры телесными наказаниями того из супругов, который исповедывал православие ¹³⁶⁾. Это распоряжение поставило католиков в привилегированное положение в православной стране, каковой тогда была Беларусь.

Римо-католическая пропаганда среди язычников литовцев и православных белоруссов сразу же приняла широкие размеры, но успеха не имела. Католические миссионеры пользовались такими мерами воздействия в своей миссии, что народ тяжело страдал и готов был бежать с родной земли, куда глаза глядят. На это обратил свое внимание великий князь литовский Витовт и вынужден был усмирять миссионерскую ревность удалением наиболее фанатичных миссионеров.

В последующее время католичество развивалось в Беларуси постепенно, пользуясь покровительством и помощью польских королей, дававших большие привилегии католикам и ограничивавших в правах православных. Несмотря на это, православные твердо исповедывали родное православие и королевскими привилегиями не соблазнялись. Краковский каноник Ян Сакрани писал в своем сочинении "Истолкование заблуждений русской веры" в 1500 г., что "по упорству в своей схизме русские не верят никакой предлагаемой им истине, не принимают никакого убеждения и всегда противоречат; убегают от ученых католиков, ненавидят их учение и отвращаются от их наставлений.. . Русские до того ненавидят веру латинян, что желали бы не только вредить ей, но даже искоренить ее во всем мире"137).

2. Наступление римо-католиков на православных. Это наступление велось по двум линиям, с одной стороны наступали на высший класс: князей и богатую шляхту, а с другой стороны — на высшую церковную иерархию: митрополита и епископов. Давление на православную аристократию и шляхту производилось отнятием у них шляхетских привилегий и лишением государственных должностей, а от митрополита и епископов требовали подчинения Римскому папе.

Первое давление такого рода было сделано королем Ягайлом, который уговаривал митр. Киприана в 1396 году соединиться с Римско-Католической Церковью. Киприан сослался на авторитет Константинопольского патриарха в этом вопросе и таким образом избежал неприятного для себя разговора с королем.

Следующая попытка подчинить православных папе была сделана Витовтом и тем же Ягайлом, когда по их настоянию митр. Григорий Цамблак ездил на католический собор в Констанцу в 1418 году, где обсуждался вопрос о соединении Церквей. Митр. Григорий унии не принял и от подчинения папе отказался, чем разгневил Витовта.

Великий кн. литовский Свидригайло, по чисто политическим мотивам, склонял митрополита Герасима подчиниться папе. В 1434 году Герасим писал письмо папе Евгению IV и получил восторженный ответ. Эта переписка литовского митрополита с главою Католической Церкви ничего не дала обеим сторонам.

Более серьезное дело подчинения всей Русской Православной Церкви Риму затеял киево-московский митрополит Исидор в 1441 году, но был изгнан за это из Москвы, бежал в Великое Княжество Литовское, а потом уехал в Рим, где остался до конца своей жизни, занимаясь интригами против Православной Церкви.

Известно из предыдущего, какое жестокое гонение на православных поднял римский униатский митр. Григорий Болгарин в Великом Княжестве Литовском в 1458 -1469 годах. По свидетельству епископа черниговского и брянского Евфимия, убежавшего в Москву "от таковаго злаго гонения", Григорий "воздвигл злую бурю и развращеніе на Церковь Божію, и что великая от него налога православному христіанству" была. Это "злое гонение" велось по воле короля Казимира, которому пала приказал в своей грамоте подвергать тяжким мукам тех, кто станет противиться Григорию ¹³⁸⁾. Злая буря гонения продолжалась десять лет и закончилась тем, что сам Григорий перешел в православие и покорился Константинопольскому патриарху.

Под сильным давлением польского короля Казимира литовский митр. Мисаил (Пестручей) посылал свою грамоту к папе Сиксту IV в 1476 году, в которой восхвалял папу и выражал свою покорность ему, одновременно жалуясь на католиков, притеснявших православных.

Король Александр, ревностный католик, женатый на великой княжне московской Елене Ивановне, православной, воспламенившись идеей обращения в католичество православных своего государства, провел в литовские митрополиты своего кандидата, епископа смоленского Иосифа Болгариновича, согласившегося принять унию по договору с королем. Утвердившись на митрополичьем престоле, Иосиф Болгаринович начал действовать в пользу католичества. Подробности о его про католической деятельности неизвестны, но велась она открыто. По поводу этой деятельности Иосифа Болгариновича писал в своем письме в мае 1499 года к князю Оболенскому подъячий Федор Шестак, находившийся при вел. княгине Елене Ивановне в Вильне, следующее: "Здъсь, у нас, господине, произошла великая смута между латинами и нашим христіанством. В нашего владыку смоленскаго дьявол вселился и вмъстъ с Сапъгою отметником они возстали на православную въру"¹³⁹⁾. Через год митр. Иосиф умер, благодаря чему его католическая деятельность не приняла широкие размеры.

Ш этого обзора видно, что, начиная с Ягайлы, польские короли стремились обратить православных в католическую веру. Для этой цели они пытались использовать высшую православную иерархию к общему соблазну православных верующих.

Большую помощь в деле развития католической миссии в Беларуси t калілй иезуиты. Они прибыли в Польшу в 1569 году по приглашению польского кардинала Гозия. В Вильне они открыли коллегиум и гимназию для обучения юношества. Виленский католический епископ Протасевич издал послание с призывом к родителям отдавать своих детей в иезуитские школы. Призыв имел успех, и школы наполнились учениками. В 1586 году в них обучалось уже более 700 учеников. Преподавание велось на латинском языке. При школах иезуиты содержали общежитие для бедных учеников.

Из Вильны иезуиты распространили свою деятельность на нею Беларусь и Украину. Польский король Стефан Баторий, отвоевавший гор. Полоцк 27 сентября 1579 г. в войне с Москвою, в благодарность Богу за одержанную победу, основал там для иезуитов косцёл и коллегию и отдал им во владение все православные церкви и монастыри: восемь церквей и семь .монастырей вместе с принадлежавшими им имениями. Для православных оставил только один кафедральный Софийский собор. В королевской грамоте от 20 января 1582 года была указана цель, почему король передал иезуитам православные церкви и монастыри в Полоцке. Цель была следующая: чтобы иезуиты содержали коллегиум для воспитания в католической вере юношество, распространяли католическую веру среди схизматиков, устрояли латинские, т. е. римо-католические приходы в Беларуси и, следовательно, искореняли православие здесь.

Иезуитская деятельность распространилась далеко за пределы Беларуси. Король Стефан Баторий, бывший протестант, а после избрания на польский королевский престол сделался ревностным покровителем иезуитов. Он окружил себя ими, умножил их школы, наделял их имениями и возвел виленскую коллегию на степень академии. При его содействии иезуиты открыли свои коллегии в следующих городах Беларуси: Вильне, Полоцке, Витебске, Орше, Смоленске, Мстиславле, Минске, Слуцке, Несвиже, Слониме, Бресте, Дрогичине, Гродне и в городах Украины, Холмщины и Галичины. Многие православные родители отдавали своих детей в эти иезуитские школы.

Деятельность иезуитов не замыкалась в стенах их коллегий и общежитий для школьников. Они проповедывали свою веру среди православных в разных местах словом устным и печатным. Со своими проповедями они выступали на площадях, рынках и в разных общественных местах. Вызывали православных на открытые диспуты о предметах веры, издавали и распространяли католическую литературу, направленную против православной веры. Особенно ревностным деятелем на этом поприще был иезуит Антоний Пассевин. Во время своего продолжительного пребывания в Вильне он издал на белорусском и польском языках несколько сот католических катехизисов ,но православные типографы, печатавшие эти книги, сами вносили поправки при корректуре и этим ослабляли их влияние на православных. Кроме Пассевина, писали свои сочинения против православной веры другие католические богословы, как, напр., Петр Канизия, иезуит Гербест, Петр Скарга и другие. Миссионерская работа их велась со всей энергией и всеми способами. Православные защищались от католической пропаганды, как умели и как могли.

3. Приготовление к церковной унии. Существование Православной Церкви в Великом Княжестве Литовском и Польше не давало покоя католикам. Польские короли, польско-католическое духовенство и весь государственный аппарат направлены были против православия.

Особенно сильным вдохновителем на дело католической акции приведения православных под власть Римского папы был иезуит Петр Скарга Певензки, известный польский в то время проповедник. Он издал в 1577 году свою книгу на польском языке под заглавием: "О единстве Косцёла Божия и о греческом от этого единства отступлении". Книга была написана убедительно и толково. Она смущала умы православных, не знавших богословских истин. Православные не могли выставить против этой книги свою литературу, потому что в то время не было среди них подготовленных и талантливых духовных писателей. Пробовал это делать князь Курбский, живший в своем имении на Волыни, но его сочинения были недостаточны. Только в половине XVII века, благодаря Могилянской академии в Киеве, православные могли вступить в открытую полемику с католиками и с успехом разоблачали заблуждения католического учения.

После политической Люблинской унии 1569 года, когда Великое Княжество Литовское было присоединено к Польше, польские короли Сигизмунд Август, Стефан Баторий и Сигизмунд III со всей силой своего авторитета действовали на искоренение православия, разрушение Православной Церкви и обращение православных в католич. унию. Для ускорения этой задачи королевские власти усилили свои нападения на православных, положение которых и без того было тяжелое, а в некоторых местах просто невыносимое. Особенно бесчинствовал луцкий староста А. Семашко, бывший православный, перешедший в католичество. Он причинял большие неприятности луцкому епископу Кириллу Терлецкому. По его приказу были приставлены к воротам замка, в котором жил епископ, специальные урядники с гайдуками с поручением брать пошлину с каждого входившего в замок. За несколько дней до Пасхи в 1591 году этот Семашко посадил под домашний арест епископа Кирилла, обвинив его в мужеложстве, убийстве и других преступлениях.

В Страстную субботу и Светлое Воскресенье, 20 и 21 апреля, вовсе не было богослужения в замковом соборе, потому что некому было служить. Все духовенство Луцка толпилось в эти дни у ворот замка, но никто из духовных лиц не был пропущен ни в церковь, ни к епископу. Сам епископ в эти дни сидел в заточении, не ел и не пил, озяб от холода и голода, потому что не пропускали к нему ни съестных припасов, ни слуг, а иных даже вытолкали из замка. В притворе замковой церкви стражники устроили увеселение с танцами и стрельбой в крест на куполе церкви. Епископа судили и покарали штрафом за ввоз оружия в замок. Этот же Семашко напал со своей бандой на имение львовского епископа Гедеона Балабана и пытался отобрать имущество Жидичинского монастыря, принадлежавшего этому епископу. Маршалок литовский князь Альбрехт Радзивилл разграбил имения пинского епископа Леонтия Пельчицкого. Никакого правосудия не существовало, везде господствовала власть сильного. Самоуправство и бесчиние католиков по отношению к православным сильно осложняли православную церковную жизнь в Великом Княжестве Литовском.

Все обиды и притеснения со стороны католиков насильственно загоняли православных в ограду Римской Церкви. Поляки отлично понимали это и поощряли издевательства над православными епископами.

Повидимому терпение у некоторых православных епископов иссякло, и они решили переходить в католичество с сохранением своего восточного обряда. Главными зачинщиками в этом деле были епископы: луцкий Кирилл Терлецкий, львовский Гедеон Балабан, пинский Леонтий Пельчицкий и холмский Дионисий Збируйский. В 1591 году, 24 июня, съехавшись в Бресте, они составили и подписали акт о подчинении Римскому папе. Сделали это тайно, предварительно сговорившись между собою. В октябре того же года они вторично собрались в Бресте для обсуждения своих дел. Митр. Михаила Рогозу не посвящали в свои тайные планы, спасаясь, что он не согласится с ними. Полоцкий епископ Афанасий Терлецкий был стар, и ожидали его смерти. Кирилл Терлецкип взялся подготовить к унии митрополита. Дело подвигалось медленно, но подготовка шла вперед. Только к декабрю 1594 года подготовительные работы более или менее были закончены и давали возможность епископам униатам продолжать свое дело более уверенно и смело.

В начале декабря 1594 года епископы Потей и Терлецкий составили от лица всех православных епископов акт, в котором после обычных восхвалений Римского папы заявляли: "Мы умыслили, с Божіей помощію соединиться, как было и прежде, с братіею нашею римлянами под одним видимым верховным пастырем и даем себъ пред Господом Богом обът, что мы всъм сердцем и со всею ревностію будем стараться, каждый порознь, о приведеній и прочаго нашего духовенства и всего народа к тому же соединенію. А для большаго возбужденія к тому мы составили между собою настоящий письменный акт, которым и свидетельствуем нашу полную и неизменную волю на соединеніе с Римским Косьцёлом". Акт этот был написан 2-го декабря. Сперва его подписали только авторы: Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий, оба волынские епископы. Но позднее они собрали подписи других епископов: митрополита литовского Михаила Рогозы, архиепископа полоцкого и витебского Григория Загорского, епископа пинского и туровского Леонтия Пельчицкого, епископа холмского и белзского Дионисия Збируйского, архимандрита кобринского Ионы Гоголя, нареченного епископа пинского. Два епископа: Львовский Гедеон Балабан и перемышльский Михаил Копыстенский отказались от унии¹⁴⁰⁾.

Когда это тайное дело с унией было закончено и стало верным, тогда Кирилл Терлецкий не счел нужным скрывать его дальше. Он затеял поездку в Рим, и на дорогу ему нужны были деньги. Король разрешил ему отдать в аренду на двадцать лет все церковные имения Луцкой епархии на покрытие путевых расходов. По указанию короля, в Рим должны были ехать Кирилл Терлецкий и Ипатий Потей. Король ликовал от радости, что православные иерархи согласились и подписали акт о принятии ими унии.

Хотя митр. Михаил Рогоза подписал акт об унии, но для виду еще лукавил перед лицом своей православной паствы. В желании затереть свои следы измены православию, он написал письма князю К. Острожскому, воеводе наваградскому ф. Ску-мину -Тышкевичу и др. важным лицам, представляя себя врагом унии. Скумину он писал в одном из писем: "Если бы я согласился на унію, то от короля обещана большая ласка, за несогласіе же — немилость и прйгвсненіе всему христіанству. Не оставить ли митрополію? ... Нужен мне совет вашей милости. Хотел бы я при всяких вольностях матку нашу — Церковь оставить, а не под ярмом; только бы условія были обезпечены граматами". Возмущенный такою наглою ложью, Скумин отвечал митрополиту: "Изволил уведомить меня ваша милость, что от владык началось дело об уніи без вашего соизволенія. Но я получил извъстіе от королевскаго двора, что после сейма краковскаго были в Кракове у короля послы от всего нашего духовенства и показали пред королем письменное позволеніе от вашей милости и върящіе от вас граматы ... Теперь вы спрашиваете у меня совета, что тут делать? Но трудно советовать о том, на что уже согласились и что королю подали и утвердили; совет мой тут был бы напрасен, только на смъх"¹⁴¹⁾ .

4. Поездка в Рим для оформления унии. Приготовив все необходимое для отъезда в Рим, епископы Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий выехали из Кракова в конце сентября 1595 года с большою свитою духовных и светских лиц. В Рим они прибыли 15 ноября. Папа принял их ласково, поместил в роскошном дворце недалеко от своего замка и приказал отпускать для них все потребное в изобилии. Декабря, дня 23-го, в большой зале папского замка происходило торжественное заседание Священной коллегии, во время которой епископы униаты присягнули от себя и от лица остальных западно-русских архиереев на вечное присоединение Православной Церкви в Великом Княжестве Литовском и Польше к Римской.

Церемония принятия была весьма красочна. Ее подробно описал в своем труде архиепископ Макарий. Папа восседал в полном облачении на троне в окружении 33 кардиналов. Присутствовали многие архиепископы, епископы и прелаты, среди которых находились церковный католический историк Цезарь Бароний, послы Франции и другие высшие сановники папского двора, иностранцы, в том числе свита Терлецкого и Потея, ученики униатской греческой коллегии и другие. Два церемонимейстера ввели Ипатия и Кирилла в зал. После ритуальных поклонов, их подвели к папе. Они поцеловали его туфлю и, стоя на коленях, кратко заявили устами Ипатия Потея, говорившего по-латыни, о цели своего прибытия и подали папе привезенные акты об унии. После этого их отвели назад к входу в залу, где стояла на коленях их свита. Папа приказал читать вслух все акты Ипатия и Кирилла. Виленский каноник Евстафий Волович прочитал их в подлиннике на государственном белорусском языке, стоя с левой стороны папского трона. После этого, стоявший с правой стороны трона папский секретарь прочитал те же документы в латинском тексте. По окончании чтения папский секретарь обратился к Ипатию и Кириллу с речью на латинском языке от имени папы, в заключение предложил им прочитать исповедание католической веры. Каждый из них громко прочитал выработанный текст речи и исповедания веры. Здесь были повторены все латинские догматы. По прочтении текста исповедания веры Ипатий и Кирилл приблизились к папе и со слезами поцеловали его ноги. Папа тихо сказал им несколько ласковых слов, обнял их и поцеловал. Затем объявил всем вслух, что он принимает их и отсутствующих митрополита, епископов, все духовенство и весь народ. По приказу папы кардинал пресвитер и инквизитор публично разрешил Ипатия и Кирилла от всех епитимий, благословил их остаться в епископском сане и продолжать свое (лужение Католической Церкви. Папа, обратясь к новоприсоединенным униатам, дал им право разрешить и благословить прочих епископов Литовской митрополии, чтобы те в свою очередь разрешили и благословили все духовенство. По просьбе Ипатия и Кирилла были приведены к папе все их спутники, которые облобызали папскую туфлю. Папа благословил всех и покинул зал¹⁴²⁾.

Вскоре после этой церемонии, именно 21 янв. 1596 г., папа утвердил конституцию об унии. В конституции были указаны условия, которые униаты должны были соблюдать. Среди условий был следующий пункт: "Позволяем им и разрешаем все священные обряды и церемоніи, какія употребляют они при совершеніи божественных служб и святейшей литургіи, так же при совершеніи прочих таинств и других священнодъйствий, если только эти обряды и церемоніи не противоречат истине и ученію католической веры и не препятствуют общенію с римскою церковію, — позволяем и разрешаем" ¹⁴³⁾.

В память этого события были выбиты из золота и серебра памятные медали с надписью: "Клеменс VIII Понтифекс Максимус, А. У.", а на обратной стороне представлены: папа, сидящий на троне, с сидящим подле него на особом седалище кардиналом, и благословляющий западно-русских епископов, стоящих на коленях перед папой, и за ними два стоящие каноника.

В начале февраля 1596 г. Кирилл и Ипатий выехали из Рима, а 3-го марта луцкий католический епископ Бернард Мацеевски воспевал в своем косцеле "Тэ Деум" по случаю благополучного возвращения из Рима в добром здравии и с радостными вестями униатских епископов.

5. Созыв униатского собора в Бресте. Епископы сделали свое злое дело: отступили от православия и приняли римо-католичество с сохранением восточного обряда. Оставалось еще сделать унию всеобщей религией для православных в Беларуси, Холмщине, Галичине, Подлясьи, Волыни и Украине. Но без распоряжения короля этого нельзя было сделать. Все католики с нетерпением ожидали королевского распоряжения, но почему-то оно не появлялось. И только 14 июня 1596 года был обнародован королевский универсал, который вещал: "Имъя в виду древнее соединеніе Церквей восточной и западной, всегда способствовавшее возвышенію и процвътанію царства, и подражая примеру великих государей... среди других наших государственных забот склонили мы наш помысл и на то, что бы людей греческой религіи в нашем государствъ привесть к прежнему единству с католическою церковію, римскою, под властію одного верховнаго пастыря... И как не мало знатных людей греческой въры, желающих св. уніи, просили нас, чтобы мы для окончанія этого дъла велели собрать собор, то мы м позволили вашему митрополиту, кир Михаилу Рогозъ, созвать собор в Бреста, когда признает то с другими вашими старшими духовными наиболее удобным, будучи увърены, что еы, когда хорошо поразсудите, ничего полезнъе, важнъе и утъшительнъе для себя не найдете, как св. соединеніе с католическою церковію". В универсале поясняется, что на собор приглашаются католики Римского Косцёла и Греческой Церкви, которые к этому единству принадлежат. Православным разрешалось присутствовать на соборе, но "только со скромностію и не приводить с собой толпы"¹⁴⁴⁾ .

На основании королевского универсала митрополит Михаил Рогоза разослал свои приглашения на собор в Брест, который назначался на 6-го октября 1596 года "для прислуханья обмышливанья" уже подписанной унии. Приглашение митрополита датировано 21 августа. К этому собору начали готовиться не только униаты, но особенно усиленно православные, все ожидали этого срока с большим волнением и напряжением. В назначенное время съехались в Бресте епископы униаты, некоторые римо-католики и православные. Митр. Михаил Рогоза с пятью епископами отправился в св. Николаевскую церковь, служившую кафедральным собором, где совершили литургию и молебен. С польско-латинской стороны присутствовали на соборе три епископа, иезуит Скарга, светские вельможи: князья Николай Радзивилл, Лев Сапега и Дмитрий Халецкий. Православных с ними не было. После богослужения открылись заседания униатского собора в этой церкви.

Православные собрались отдельно от униатов. По распоряжению королевских властей все православные церкви в Бресте были заперты, поэтому православные вынуждены были искать помещения в частном доме и нашли его у протестанта пана Райского. На православном соборе находились: два патриарших экзарха: Никифор от патриарха Константинопольского и Кирилл Лукарис от патриарха Александрийского, а также от Константинопольского патриарха митрополит велиградский Лука; архимандрит Симона-Петра монастыря на святой горе Афоне Макарий, по поручению епископа веноцкого; архимандрит Пантелеимонова монастыря на Афоне Матфей, по поручению епископа мукацкого Амфилохия; два православных епископа Галичины: львовский Гедеон Балабан и перемышльский Михаил Копыстенский и с ними девять архимандритов: киево-печерский Никифор Тур, дерманский с Волыни, супрасльский с Гродненщины, пинский и другие, два игумена и множество протоиереев, священников, монахов, по одному свидетельству до 106-ти, а по другому более 200; многие государственные сановники и послы и делегаты. В числе первых был князь К. К. Острожский с сыном Александром, воеводою волынским; князь Александр Полубенский, каштелян наваградский; стольник земли волынской Андрей Боговитин; судья земский слуцкий Чаплич; судья гродский владимиро-волынский Павлович и другие. В числе послов одни были от воеводств и поветов: наваградского, киевского, волынского, брацлавского, перемышльского, пинского, другие от городов: Вильны, Львова, Пинска, Вельска, Бреста, Каменец-Подольского, Киева, Владимира, Минска, Слуцка и прочие; третьи от братств: виленского и львовского. Не следует удивляться, что на собор съехалось такое множество не одних духовных ,но и мирян. Решался весьма важный вопрос в жизни Правосл. Церкви, а вместе с тем и в жизни каждого православного христианина. Король приглашал на собор в Брест своим универсалом всех православных и униатов, но помимо королевского и митрополичьего приглашений у всех православных было горячее желание присутствовать на этом соборе не столько из любопытства, сколько из ревности к родной православной вере, которую все они отстаивали, защищали и оберегали.

Заседания православного собора происходили под председательством экзарха Никифора. В начале заседания избрали два представительства или два кола: высшее и низшее. В высшее представительство вошли все иерархи, архимандриты и игумены — настоятели монастырей, в низшее — все остальные.

После обычных молитвословий владыка львовский Гедеон произнес речь, в которой указал, что митрополит Михаил Рогоза со своими епископами поступили незаконно, отрекшись от православной веры и повиновения Константинопольскому патриарху. Было решено пригласить на собор митрополита. Отправили к нему депутацию из 6-ти духовных лиц. Митрополит делегацию не принял. Вместо митрополита ответил им пинский епископ Иона Гоголь: "подумаем, коли треба буде явиться, явимся", и не явились. Православные отправили новую делегацию к папскому легату львовскому епископу Димитрию Соликовскому, выражая желание прибыть на собор к униатам. Соликовский не разрешил. Послали в третий раз делегацию из 9-ти лиц. Униаты ответили: "Что нами сделано, то уже сделано. Иначе быть или переделаться не может. Хорошо или худо мы поступили, только мы отдались Западной Церкви". Князь Константин Острожский со своей стороны посылал к митрополиту знатных людей, желая с ним видеться; но митрополит на то не согласился, а просил князя, чтобы он постарался увидеться с ним и с владыкою владимирским в доме последнего. Встречался ли с ним кн. Острожский, неизвестно. Посылали свои грамоты к митрополиту патриаршие экзархи, приглашая его явиться на собор православных; но тот ответа не дал. После всего этого православные открыли свои деловые заседания.

Экзарх Никифор обратился к собору с обширной речью. О" порицал поступок митрополита и его епископов и хвалил православных за их твердость в православии. После речи Никифора приступили к слушанию инструкций, приведенных земскими послами. Их было несколько десятков, но все они сходились в трех следующих пунктах: 1) духовные, отступившие от православия и от власти патриархов, должны быть наказаны лишением сана, какой имели до подчинения их папской власти; 2) поместный собор в Бресте не в праве решать вопрос о соединении с Римской Церковью без согласия патриархов и всей Восточной Церкви; 3) не принимать нового календаря, явно противного церковным правилам, а сохранить нерушимо употребление старого календаря.

Соборные рассуждения были прерваны прибытием королевских послов с предложением выслать депутатов для выслушания королевской воли. В числе королевских послов находился иезуит Скарга, который вызвал кн. К. Острижского в отдельную комнату и пробовал его уговорить согласиться принять унию, но князь отказался Собор избрал и послал к королевским послам по четыре депутата от кола духовного и светского. С ними же, по просьбе послов, отправились владыки Гедеон львовский и Михаил перемышльский с несколькими священниками. Королевские послы предъявили православным ряд -обвинений; что они прибыли на собор с вооруженною силою; допустили к себе еретиков; собрались в еретическом доме, а не в церкви; поставили главою своего собрания грека Никифора, беглеца, союзника турок и врага Польши и проч. Наконец, королевские послы призывали православных, в особенности шляхту, к присоединению к своим соотечественникам католикам. Православные послы удалились после выслушания королевских обвинений.

Православный собор, выслушав сообщение своих послов о королевской воле, составил послание к королю с подробным объяснением, почему он не может согласиться на унию и при каких условиях он мог бы ее принять, то есть с согласия всех восточных патриархов.

Окончательно убедившись, что отступившие от православия митрополит и епископы назад не возвратятся и останутся в унии, православные постановили 9-го октября следующее: 1) епископы униаты нарушили клятву, данную ими при их рукоположении, которою признавали над собою власть Цареградского патриарха, 2) нарушили постановления древних соборов, 3) самовольно, без воли своего патриарха, решили вопрос о соединении Церквей, который может подлежать обсуждению и решению только Вселенского собора, 4) оказали пренебрежение к троекратным позывам настоящего собора, которыми приглашались на суд. После перечисления вины митрополита Михаила Рогозы и его епископов, собор потребовал, чтобы тотчас был объявлен приговор над ними. Тогда экзарх Никифор, встав на возвышении и держа в правой руке крест, а в левой евангелие, громко произнес: "Св. Божія Восточная Церковь повелевает нам и настоящему собору, чтобы митрополит Михаил и поименованные с ним владыки были лишены архиерейского достоинства и служенш, епископской власти и всякаго духовнаго сана". Приговор подписали все члены духовного кола. В тот же день послали объявить этот приговор униатам: митрополиту и его епископам.

В дополнение к приговору православные постановили просить короля через депутатов, чтобы он не удерживал низложенных иерархов униатов в нынешнем их служении, лишил их того хлеба духовного, которым они доселе питались, и благоволил на их места назначить для православных митрополита и владык. В заключение всего присутствовавшие на соборе сделали два следующие заявления: "Мы даем обет веры, совести и чести за себя и за наших потомков не слушать этих, осужденных соборным приговором, митрополита и епископов, не повиноваться им, не допускать их власти над нами, напротив, сколько возможно, противиться их опредъленіям, действіям и распоряженіям, и стоять твердо в нашей св. вере и при истинных пастырях нашей Св. Церкви, особенно при наших патріархах, не оставляя стараго календаря, тщательно сохраняя огражденное законами общее спокойствіе и сопротивляясь всем притъсненіям, насиліям и новизнам, которыми бы стали препятствовать целости и свободе нашего богослуженія, совершаемаго по древнему обычаю. Объявляем об этом торжественно, прежде всего, пред Господом Богом, потом и всему свъту и, в особенности, всъм обителям Короны, Великаго Княжества Литовскаго и областей, к Короне принадлежащих. 2) Мы, сенаторы, сановники, урядники и рыцарство, а также и духовные лица греческой веры, сыны Восточной Церкви, собравшіеся сюда в Брест на собор, достоверно узнали ныне от самих вельможных панов, присланных на собор его королевскою милостію, что они с митрополитом и несколькими владыками, отступниками от Греческой Церкви, составили и обнародовали без нашего ведома и против нашей свободы и всякой справедливости какую-то унію между церквами восточною и западною. Мы протестуем против всех этих лиц и их несправедливаго дъяшя и обещаемся не только не подчиниться, но, с Божіею помощью, всеми силами сопротивляться им, а наше постановленіе, сделанное против них, будем подкреплять и утверждать всеми возможными средствами, и особенна нашими просьбами пред его королевскою милостію" ¹⁴⁵⁾.

Православные не имели надежды на поддержку короля, поэтому решили перенести дело об унии на Генеральный (вальный) сейм в 1597 году. Перед своим отъездом из Бреста они издали окружное послание к народу, в котором изложили все события на соборе в Бресте.

В тот же день, т. е. 9-го октября 1596 года, когда православные выносили свои окончательные постановления, униатские епископы заканчивали свои заседания. Они торжественно прочитали декларацию об унии при звоне колоколов, облобызались с польско-латинскими епископами, процессией отправились в польский косцёл и там воспели "Тэ Дэум" по случаю окончания дела об унии. После "Тэ Дэум" провозгласили отлучение на православных епископов Гедеона Балабана и Михаила Копыстенского, на 10 архимандритов и игуменов, 16 протоиереев поименно и в общей форме на все православное духовенство. На следующий день они объявили о своих решениях народу с просьбою к королю назначить на кафедры православных епископов униатов. Король Сигизмунд Ш с радостью утвердил все постановления униатского собора и издал свой универсал 15 октября 1596 года, объявлявший о том, что уния находится под покровительством короля и его правительства. С этого дня католическая брестская уния получила государственные права и полную поддержку короля и государственных властей.

Заканчивая описание церковных событий в Бресте в 1596 году, историк Русской Церкви архиепископ Макарий писал: "Так состоялась церковная унія в Литве, и совершилось разделеніе западно-русской церкви на две, хотя, особенно в начале, далеко неравныя части! Так окончился період этой церкви или митрополіи, когда она на всем своем пространстве признавала над собою только одного верховнаго первосвятителя — константинопольскаго патріарха". С этого времени открылся тяжелый крестный путь Православной Церкви в Беларуси и во всех прочих православных странах Великого Княжества Литовского, который вел ее к унижению и полному порабощению польско-католическою властью.

6. Религиозно-нравственное состояние православной иерархии перед унией. Обычно принято считать, что главная причина, побудившая православную западно -русскую иерархию перейти в католичество при посредстве церковной унии в 1596 году, заключалась в ее низком религиозно-нравственном уровне. И это мнение вполне справедливо. Оно оправдывается фактами и документами, относящимися к тому времени. Впереди уже давались краткие сведения о митрополитах и епископах Литовской митрополии, но это были лишь незначительные наброски того печального положения, в каковом находилась Православная Церковь под властью польских королей в Великом Княжестве Литовском. Документы раскрывают ужасающие примеры недостойного поведения, духовенства и иерархии в XVI веке в православных странах этого княжества.

Известно, что главными виновниками такого печального положения Православной Церкви и ее иерархии были польские короли. Вопреки всяким церковным обычаям и законам они самовольно распоряжались православными епископскими кафедрами и монастырями, отдавали их светским лицам в награду за гражданские заслуги или за деньги, ограничивали права православного духовенства и проч. Злоупотребление королей в этой области привело к весьма печальным последствиям для Православной Церкви.

К каким последствиям привела практика вмешательства этих королей во внутренние дела Православной Церкви в Польше и Великом Княжестве Литовском, могут свидетельствовать письма православного львовского братства и другие документы. В 1585 году православные галицкие послы жаловались на литовского митрополита Онисифора Девочку, что по его попустительству "игумены с женами и детьми живут и церквами святыми владеют и рядят", что "негодные ся в такой великій стан епископскій совершают и, к поруганью закону святого, на столицы епископлей с женами своими, кроме всякаго встыду, живут и дътки плодят. И иных, и иных, и иных бъд великих и нестроенія множество: чего, за жалем нашим, на тот час так много писать не можем. Наставилось епископов много, на одну столицу по два: за тъм и порядок сгиб"¹⁴⁶⁾ . Но этот митрополит, к которому было написано обращение, сам был двоеженец и человек сомнительный в вере. Кафедру митрополита он получил в светском звании от короля, а не по выбору православных. Относясь безразлично к церковным делам, он дозволял епископам жить с женами, рукополагал священников двоеженцев и троеженцев, подозреваемых в разных преступлениях. Все это было антиканонично, шло в разрез с правилами и обычаями Православной Церкви. Константинопольский патриарх Иеремия, во время своего посещения Великого Княжества Литовского в 1589 году, лишил священного сана этого недостойного митрополита, но не лучшим был и его преемник — Михаил Рогоза, посвященный тем же патриархом.

Львовские православные братчики обратились к Константинопольскому патриарху со своим письмом от 7-го сентября 3592 года, в котором, жалуясь на церковные беспорядки, писали: "Прежде всего да ведает твоя святыня, что у нас так называемые святители, а по истина сквернители, обещавшись иночествовать, живут невозбранно с женами; некоторые, многобрачные, святительствуют, другіе прижили детей с блудницами. Если таковы святители, то какими же быть священникам? Когда митрополит обличал их на соборе пред всеми и требовал, чтобы они перестали священствовать, они отвечали: "пусть прежде святители перестанут святительствовать, послушают закона, тогда и мы послушаем". Горе міру от соблазнов! - восклицали братчики в письме. — Епископы похитили себе архимандритства и игуменства, ввели в монастыри своих родственников и мірских урядников, истощили все церковныя имъшя и испразднили иночество, так что в монастырях не обретается иноков и священноиноков, но по временам совершают службы мірскіе священники. Церковь наша православная оказывается исполненною всякаго зловърія, и люди смущаются недоуменіем, не настоит ли время погибели. Многіе утвердили совет предаться римскому единоначальному архіерейству и пребывать под папою римским... (Во Львове) попы епископа уже два раза изменяли, отдавая папскому уряду церковные ключи"¹⁴⁷⁾ .

Женатыми епископами, на которых указывали братчики, были: пинский Леонтий Пельчицкий, холмский Дионисий Збируйский и перемышльский Михаил Копыстенский. Все они находились под угрозой извержения из священного сана за это. Первые два поторопились перейти в католическую унию под защиту Римского папы, а Михаил Копыстенский остался в православии и продолжал служить до своей смерти.

Безотрадная картина нарисована тем же братством в письме к Александрийскому патриарху в 1592 году. "Церковь сильно смущается", — писали братчики, — "люди сановитые, впавшіе в разныя ереси и хотъвшіе возвратиться к своему правовърію, ныне отказываются от того, порицая церковное безчиніе, а всъ люди единогласно говорят: если не исправится в Церкви беззаконіе, то в конец разойдемся, отступим под римское послушаніе и будем жить в безмятежном покое. Нъкоторые неправо возвестили твоему святительству, будто у нас есть люди, не почитающіе св. икон: нет таких ни в братстве нашем, ни в целом городе" ¹⁴⁸⁾.

Эти свидетельства открывают весьма печальное состояние Православной Церкви в Западной Руси в период перед Брестской унией. И в такое состояние привели ее враги православной веры: польские короли своею религизною политикою по отношению к Православной Церкви.

В это трагическое время для Православной Церкви нужны были благочестивые, ревностные и стойкие в православии пастыри и архипастыри. Но сменившие друг друга последние перед Брестской унией литовские митрополиты: Илья Куча, Онисифор Девочка, Михаил Рогоза, а равно все епископы, получившие от короля епископские кафедры в подарок, посвященные в высокий духовный сан случайно, не могли и не способны были принести пользу Церкви. Будучи носителями высокого сана по благодати священства, они вели жизнь мирскую, богатую и сытую, наподобие той, какую имели все светские паны того времени. Воспринявши архипастырское церковное служение, не имея к тому ни малейшего внутреннего призвания, они думали о своем земном благополучии и земного искали. К Римскому папе ушли в надежде иметь эти выгоды и королевские привилегии наравне с польско-латинскими епископами и прелатами. Весьма важным условием при переходе их в католическую унию было получить места в сенате и вольности, приличествовавшие их сану. Их прельщала эта сторона жизни, а не догматические или церковно-религиозные вопросы, которых они не знали и не хотели знать. По сану они были высокими духовными лицами, но по настроению и внутреннему состоянию являлись обыкновенными светскими панами своего времени. Духовная или аскетическая сторона жизни им была непонятна, да они к ней и не стремились. По внутреннему религиозному состоянию это былі волки в овечьей шкуре. Они помогали королю и римо-католикам разрушать Православную Церковь. Нося в ней высший иерархический сан, губили верующие православные души и погубили свои навеки.

Митрополит Михаил Рогоза и епископы его Литовско-Наваградской митрополии вначале сговорились уходить в католическую унию все вместе, в полном своем составе, но два епископа, Гедеон Балабан и Михаил Капыстенский, под влиянием князя Острожского или под внушением собственной совести и собственных соображений, вовремя одумались и отказались от унии Прочие пять епископов и митрополит с немногими лицами из низшего духовенства остались униатами на всю свою жизнь. Вождями этих владык были епископы Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий. Архиепископ Макарий дает о них следующую характеристику: "Первый послужил делу своим умом и образованіем, второй — своею хитростію, изворотливостію и происками". С ними заодно был митр. Михаил Рогоза, который отличался скрытностию, двоедушием и самым возмутительным фарисейством. Они и погубили Православную Церковь в Беларуси.