1.Органы церковной власти. В Православной Церкви органами власти являются соборы епископов, патриархи, митрополиты и епископы, т. е. лица высшей церковной иерархии. Их церковная власть вытекает из тех божественных полномочий, которыми они обладают и которые получают при посвящении. В осуществлении своей власти в Церкви они руководствуются церковными правилами или священными канонами. Каждый епископ дает присягу перед своим рукоположением в этот сан на верность канонам. Никто из них не может и не имеет права изменить, отменить или нарушить их. Точное соблюдение канонов есть нормальное условие сохранения чистоты Православной веры.

Свящ. каноны полагают свое начало еще в первом веке Христианства. Церковное предание приписывает появление многих основных канонов святым Апостолам Христовым. Они сами их не составляли, но передали содержание их своим ближайшим преемникам — епископам, а те, в свою очередь, хранили их путем устного предания до IV века, когда неизвестный благочестивый муж собрал их в один сборник. Этот сборник известен в церковной науке под названием "Правила Святых Апостолов". В сборнике находится 85 правил, относящихся к устроению церковной жизни.

Основную массу канонов составляют правила и постановления семи Вселенских и одиннадцати Поместных соборов, правила Святых Отцов и Учителей Церкви IV — VIII веков. Все каноны являются основным законом Православной Церкви. Сборник их называется: "Книга правил Святых Апостолов, Святых Соборов Вселенских и Поместных и Святых Отец".

Древняя Русь, приняв христианскую веру от греков, получила от них некоторые сведения о церковных канонах и об устроении церковной жизни по канонам. Первоначальные сведения о них были весьма скудны, и Константинопольскому патриарху приходилось часто давать указания относительно разных вопросов церковной жизни. Все эти указания давались в разное время и в различных обстоятельствах церковной практики.

Появилась крайняя необходимость иметь для Церкви свой сборник канонов, и Русь получила его из Болгарии на старославянском яз., который ныне называется церковно-славянским. Славянский сборник канонов, по-гречески "Номоканон", приобрел известность на Руси под названием "Кормчая книга". Правила этой книги монахи переписывали в своих монастырях и распространяли их среди народа. Таким путем получали их духовные и светские лица. "Кормчая книга" стала неотменным законом Православной Церкви на Руси.

Важным каноническим принципом церковного правления является соборность. Понятие о соборности выражено в 84 правиле Святых Апостолов, где говорится: "Епископам всякаго народа подобает знати перваго в них и признавати его яко главу, и ничего превышающаго их власть не творити без его разсужденія: творити же каждому только то, что касается до его епархіи, и до мъст к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без разсужденія всъх. Ибо тако будет единомысліе". В этом правиле говорится о митрополичьих округах или митрополиях, во главе которых стояли митрополиты, избираемые Поместной Церковью. В каждой митрополии было по несколько епископов, управлявших своими епископскими округами или епархиями. По мысли этого правила, митрополит и епископы обязаны решать все важнейшие вопросы, касающиеся церковной жизни и управления, на своих съездах или соборах. Такая форма управления в Церкви называется соборной.

Правило 37 Святых Апостолов повелевает собираться епископам на соборы дважды в год. Это правило гласит: "Дважды в году да бывает собор епископов, и да разсуждают они друг с другом о догматах благочестія, и да разрешают случающіяся церковныя прекословія". В этом правиле указаны сроки созыва собора, именно: "В первый раз, в четвертую неделю пятидесятницы, а во вторый, октября во вторый на десять день". Впоследствии, по разным неудобствам, положено, чтобы они созывались однажды в год (VI Вселенский собор, прав. 8). Это постановление подтверждено 6-м правилом VII Вселенского собора, повелевающим: "Преподобные отцы шестаго собора, во вниманіе к затрудненіям собирающихся, и к недостаткам потребнаго для путешествія, определили, без всякаго уклоненія и извиненія, единожды в лъто быти собору, и погръшительное исправляти". На приведенных правилах Вселенской Православной Церкви построена соборность во всех Поместных Православных Церквах, в том числе и Русской Церкви.

Каноническая соборность осуществлялась в Церкви в форме ежегодных соборов епископов митрополичьего округа. Тогда такие соборы назывались "Поместными", как равно и Церковь этого округа называлась "Поместной". Вселенскими называются те соборы, которые составлялись из епископов и митрополитов из всего христианского мира или всех Поместных Церквей. На Вселенских соборах, которых в Православной Церкви было семь, обсуждались и решались вопросы вероучительного и церковно -административного характера, имевшие важное значение для всех Поместных Церквей. Эти соборы были высшей властью в Церкви в делах веры, нравственности и дисциплины. В них сосредоточивалась высшая иерархическая власть Церкви.

2. Власть митрополитов и епископов на Руси. Во главе Киевской митрополии стоял митрополит. Он был каноническим предстоятелем и возглавителем Поместной Церкви, хотя подчиненной Константинопольскому патриарху. Киевскому митрополиту принадлежали большие права и преимущества в пределах его митрополии Он почитался всеми за духовного отца епископов, белого - женатого и черного - монастырского духовенства, а также всего русского народа.

Все обращались к митрополиту, называя его отцом. Когда епископ полоцкий Симеон Старый в своем письме к митр. Ионе (киево-московскому) назвал его братом, а не отцом, то митрополит прислал ему строгий выговор. "Не знаем", — писал митрополит, — "дожил ли ты до глубокой старости и беспамятства, или надмился гордостью. Посуди сам, пристало ли бы нам, митрополиту, писаться братом к святому патриарху? Да не будет!"¹¹⁹⁾ .

Митрополит простирал свою власть на все епархии его митрополии. Он принимал жалобы, судил виновных, назначал и посвящал епископов. Его авторитет стоял высоко, особенно в период Киевской Руси. Великие князья с ним считались и запрашивали его совета в государственных делах. Митрополит заседал в великокняжеском совете наряду с боярами и сановниками государства.

Большой авторитет имели епископы в своих епархиях. Обширность их создавала потребность иметь представителей епископской власти на местах. Для этой цели возникла должность епископских наместников, которые в старой Руси назывались поповскими старостами, в позднейшее время переименованы в благочинных. Эти должностные лица выполняли предписания и распоряжения своих епископов и наблюдали за нравственным поведением подведомственного им приходского духовенства и всех церковно-служащих. Поповские старосты были властью на местах. Они действовали от имени епархиального епископа. Кроме наместников, епархильные архиереи имели десятников, бояр, подскарбиев, маршалков. Прочие клирики их боялись, с ними считались и их распоряжения исполняли. Поповские старосты помогали осуществлять власть епископа во всех частях его епархии.

При каждой церкви был причт, состоявший из одного или двух священников, дьячка или псаломщика и пономаря. При соборных церквах, кроме указанных священно и церковнослужителей, были еще диаконы, которые увеличивали церковный причт. Кандидаты на все эти церковные должности избирались из местных грамотных жителей, научившихся церковному пению и чтению. Священники, диаконы и псаломщики должны были уметь читать по-церковнославянски, петь на клиросе и знать церковный устав. Большою грамотностью они не отличались, да и школ тогда не было, в которых они могли бы получить достаточное образование. Однако среди них встречались одаренные от природы, которые приобретали свои знания при помощи чтения книг, благодаря чему становились образованными людьми своего времени. Подавляющее же большинство духовенства было мало образовано и стояло на низком культурном уровне. В этом отношении оно не многим отличалось от своих прихожан.

Митрополит и епископы имели значительные доходы со своих епархий. Доходы составлялись из пошлин при рукоположениях клириков, специальных взносов от духовенства, судебных пошлин с духовных лиц и мирян и податей с церковных земель. На эти средства содержались школы грамоты, совершались дела благотворительности, строились и ремонтировались церкви, содержался двор митрополита и епископов, который устраивался наподобие княжеского и обычно был многолюдным. Для заведывания церковными делами митрополит и епископы имели своих помощников из духовных и светских лиц. духовные лица служили в кафедральных соборах и составляли клиросы или клыросы. Клирос представлял собою орган епархиального управления. При епископах и митрополите содержался штат слуг, исполнявших разные обязанности. Количество их зависело от материальных возможностей епископской, а при митрополитах — митрополичьей казны.

Соответственно требованиям канонов и древней церковкой практики митрополиты созывали соборы епископов в важнейших случаях церковной жизни и совещались с ними. В русских летописях мало отмечено церковных соборов на Руси. Это обстоятельство указывает, что соборы епископов в то время созывались очень редко, далеко не каждый год, как требовали каноны. Проф. Малышевский насчитал не более пятнадцати отмеченных в летописях состоявшихся в Киеве епископских соборов, включая сюда съезды для хиротоний новых епископов и на разные церковные торжества. Проф. Карташев полагает, что главная причина редких соборов было большое пространство Киевской митрополии и отдаленность епископских кафедр от митрополичьего центра. Он пишет, что Русская Церковь с первых же шагов своей исторической жизни стала повинной в несоблюдении важной канонической нормы, именно соборности, и впоследствии все прогрессировала в этой своей виновности ¹²⁰⁾. В последующее время каноническая соборность еще более не исполнялась на Руси, особенно после переселения митрополитов из Киева во Владимир-на-Клязьме и Москву. Не лучше обстояло это дело и в Литовской митрополии, когда она существовала. Нарушение этого принципа отразилось отрицательно на церковной дисциплине духовенства и на благоустроении церковной жизни.

3. Каноническая зависимость от Константинополя. Киевская и Литовская митрополии, как церковно-административные единицы, представляли собою епархии Константинопольской Церкви. Проф. Карташев указывает, что Киевская митрополия значилась в некоторых росписях Константинопольских митрополий на очень низком месте, то на 61, то на 71¹²¹⁾. Созданная греческим византийским духовенством, она находилась в непосредственной подчиненности верховной власти Константинопольского патриарха, его Синода и в некоторой степени византийского императора. По византийской государственной системе Церковь и императорская власть находились в тесном взаимоотношении. Подчинение Киевской и Литовской митрополий Константинопольскому патриарху влекло за собою подчинение их и византийскому императору. Проф. Бердников характеризует это положение следующими словами: "По-византийскому учению, Константинопольский патриарх есть в собственном смысле вселенский патриарх, т. е. духовный глава всех православных христиан. Но так как Церковь и государство тесно соединены между собою, то все православные христиане, в какой бы стране ни жили, кроме подчинения местной власти, подведомы византийскому императору" ¹²²⁾. В силу такого положения высшее решение по делам Киевской, а равно и Литовской митрополий принадлежало Константинопольскому патриарху с его Синодом и византийскому императору василевсу. Последние принимали участие в назначении киевских и литовских митрополитов, разбирали споры русских князей с митрополитами и епископами, а также вообще следили за течением жизни Православной Церкви на северо-востоке и юго-западе Руси.

Проф. Бердников, разбирая этот вопрос, пишет: "В период зависимости Русской Церкви от Церкви Константинопольской влияние русских князей на дела церковные было незначительное. В это время высшее решение по делам, касающимся Русской Церкви, принадлежало Константинопольскому патриарху и византийскому императору. Так, напр., великий князь Симеон вместе с другими князьями просил императора Иоанна Кантакузена о присоединении к Русской митрополии отделившейся от нее митрополии Галицкой, и император уважил эту просьбу. Равным образом соборное постановление 1389 года о признании единства Русской митрополии было утверждено и царскою властью. Император принимал участие в суде над иерархами Русской Церкви. Так, напр., в 1347 году по приказу царя и решению Собора вызывался на суд в Константинополь галицкий митрополит. Для расследования действий литовского митрополита Романа на месте император назначил апокрисиариев с обязанностью представить о результатах следствия ему и патриарху с Синодом. Поставление киевского митрополита совершалось не иначе, как с согласия византийского императора. Об этом постоянно упоминается в патриарших грамотах о поставлении митрополитов. Русские князья иногда обращались с своими просьбами о поставлении митрополитов не к одному патриарху, но и к императору. Так, напр., в 1352 году великий князь Симеон ходатайствовал пред патриархом и императором о поставлении Алексия. В начале XV века Витовт просил императора и патриарха о поставлении особого митрополита для Литвы, но император Мануил не послушал его прошения" ¹²³⁾.

Подчиненность Киевской и Литовской митрополий Константинопольскому патриарху была законной, основанной на канонах. Объясняется это тем, что Константинопольская Церковь была матерью этих митрополий. Взаимная связь между ними вытекала из того положения, что Константинопольская Церковь насаждала веру Христову на Руси и устраивала здесь церковную жизнь. Но подчиненность Константинополю нисколько не препятствовала Киевской и Литовской митрополиям свободно развиваться и строить свою церковную жизнь по местным народным обычаям. Киевские и литовские митрополиты, как предстоятели Церкви особого народа в самостоятельном государстве, пользовались большой самостоятельностью в управлении церковными делами своей митрополии. Хотя эта самостоятельность не была основана на каком-либо акте или распоряжении патриарха, но эти митрополиты широко ею пользовались. Некоторые историки полагают, что их власть в управлении ничем не ограничивалась со стороны Константинополя.

Канонические правила требуют от епископа возносить за богослужением имя своего митрополита, а митрополиты должны возносить имя своего патриарха. Такой порядок установлен в древней христианской жизни, подтвержденный Соборами. Поминовение имени патриарха митрополитом и имени митрополита епископами указывало на подчиненность низших высшему, т. е. епископа митрополиту, а митрополита патриарху. Этот канонический порядок строго соблюдался на Руси: киевские и литовские митрополиты возносили имя Константинопольского патриарха, как своего главу. Этим сохранялась постоянная юрисдикционно-иерархическая связь митрополитов Руси с Константинопольским патриархом.

Помимо этого, существовала связь с патриархом чисто деловая. Когда появлялась какая-нибудь надобность в помощи патриарха, то киевские и литовские митрополиты посылали своих послов с посланием к патриарху или в важнейших случаях сами отправлялись к нему. Патриарх рассматривал их дело и выносил свое решение, которое было законом и не подлежало обжалованию. Иногда патриарх сам приглашал к себе митрополита на патриаршие соборы в Константинополь, I' митрополит туда ездил. Так, например, литовский митр. Феофил заседал на Константинопольском соборе в 1329 году. Эти примеры свидетельствуют о том, что киевские и литовские митрополиты полностью зависели от Константинопольских патриархов.

Особенностью положения Киевской митрополии с самого начала ее существования было то, что ее митрополиты в течение почти четырехсот лет преимущественно были греками. Из 23-х киевских митрополитов в до-монгольский период Русской Церкви (до 1240 г.) только два митрополита были из русских: Иларион (1051-1054) и Климент Смолятич (1147-1155). Но оба они не были признаны патриархом законными, потому что избраны русскими из своей среды без согласия патриарха. В те времена русские не допускались Константинополем для занятия митрополичьего престола на своей родине и в своей Церкви. Тогда господствовала гегемония греков везде, где это было возможно для них. Они относились горделиво ко всем не эллинам, считая их варварами. Проф. Карташев характеризует отношение греков к другим народностям следующими словами: "Инородцы, крестившиеся задолго до нас. со всей силой испытали на себе эти гордынные "расистские" претензии греков. И в ереси ушли в значительной мере по мотивам национального протеста: копты, эфиопы, сирийцы, армяне. Крестившиеся сравнительно незадолго до нас сербы и болгары были в напряженной вековой борьбе с греками не только за свою политическую независимость, но и за привилегии и возможную независимость своих Церквей от поглощения их Константинопольским патриархатом" ¹²⁴⁾.

Хотя русские не питали большой симпатии к грекам, но не вступали в войт с ними за независимость своей Церкви. Попытки выйти из подчинения Константинопольского патриархи были деланы киевскими великими князьями, но недостаточно решительные. Первую такую попытку сделал св. Владимир, пытавшийся поставить свою Церковь под главенство Охридского болгарского патриарха. Затем Ярослав Мудрый "в 6559 (1051) постави Ларіона митрополитомъ русина въ св. Софій, собравъ епископы", как повествует летопись, не испросив благословения и согласия патриарха. Спустя почти сто лет, то же самое проделал великий князь Изяслав Мстиславич избранием и поставлением в митрополита инока Зарубского монастыря Климента из Смоленска в 1147 году. Но эти попытки были неудачны. Константинопольские патриархи не уступали русским своих прав, создавались конфликты, из которых русские выходили побежденными.

В дальнейшей истории взаимоотношений русских с греками проявлялось иногда большое недовольство на Руси присланными из Константинополя митрополитами греками. Это недовольство вызывало общее желание у русских иметь своих митрополитов "из русинов". После татарского нашествия Батыя Восточная Русь была разорена, а князья ее сделались данниками татар. Более сильным князем на юго-западе Руси, мало пострадавшей от татарского нашествия, был галичский князь Даниил Романович. Так как митрополичий престол в Киеве остался без митрополита, то этот князь взял на себя почин замещения киевской митрополичьей кафедры. Он избрал своего кандидата по имени Кирилла и послал его в Константинополь для возведения на киевский престол. Политическое положение на Руси тогда было неспокойное, и Константинопольский патриарх, опасаясь посылать своего грека, утвердил русина Кирилла на кафедре Киевской митрополии. Митр. Кирилл возвратился из Константинополя в 1250 году и стал первым митрополитом из русских, поставленным патриархом. Но лишь только положение на Руси прояснилось и успокоилось, Константинополь прислал на киевскую митрополичью кафедру грека Максима. В дальнейшем эта кафедра переходила от русского к греку и наоборот. Такая перемена в митрополитах зависела от политической обстановки на Руси и настойчивости русских князей, посылавших своих кандидатов для возведения в сан митрополита. Когда своевременно прибывал в Константинополь русский кандидат, патриарх поставлял его, желая избежать конфликта с русскими князьями.

В позднейшее время Византия, как греческая империя, политически ослабела в постоянной войне с неверными турками. Вследствие ^того и Константинопольские патриархи стали более уступчивы к русским и допускали на престол киевских и литовских митрополитов кандидатов, избранных самими русскими в Московской Руси и в Великом Княжестве Литовском, но требовали представления им для утверждения или патриаршего благословения. Эта уступка положила начало избранию московских и литовских митрополитов не из греков, а из среды своих русских.

Вследствие зависимости киевских митрополитов от Константинополя выработалось особое судебное отношение патриарха к русским митрополитам и епископам. Патриарх со своим Синодом судил их и давал им свои указания. В эти дела вмешивались также византийские императоры по принципу неотделимости Церкви от государства.

Хотя патриарх находился далеко, но влияние и власть его заметны были на Руси. Киевские митрополиты боялись его и не решались издавать свои законы или вводить свои порядки без патриаршего благословения. При таком настроении никто не помышлял отходить от патриарха и создавать свою независимую от него церковную юрисдикцию В Москве решились на это только тогда, когда Константинопольский патриарх Григорий Маммас отступил от православной веры и принял Флорентийскую католическую унию. В Москве воспользовались этим обстоятельством и отказались от подчинения Константинополю, создав свою независимую автокефальную Церковь.

4. Основы существования Литовской митрополии. Пока существовало Киевское государство, не возникало никаких раздоров внутри Киевской митрополии. В подчинении киевскому митрополиту находились епископы Беларуси, Холмщины, Галичины, Волыни, как равно и епископы Московской Руси, Митрополит жил в Киеве, и все были этим довольны. Но когда киевские митрополиты перешли на жительство во Владимир, а потом в Москву, положение в митрополии осложнилось. Начались раздоры и возникли сильные тенденции отделения от московских митрополитов областей, имевших свои самостоятельные княжества. Эти тенденции закончились созданием митрополий Галичской и Литовской.

Было указано выше, что создание этих митрополий было делом государей: Галичской — волынско - галичского князя Юрия Львовича, Литовской — великих князей литовских Витенеса, Ольгерда и Витовта. Главные причины создания этих митрополий были политические. Государи этих княжеств не желали, чтобы их подданные находились в церковной зависимости от митрополита, жившего в чужом государстве, враждовавшем с ними. Этот мотив был серьезный, побудивший патриарха удовлетворить ходатайство галичского и литовского князей.

Выше было сказано, что кафедру Литовской митрополии, как только она была учреждена, занимал грек Феофил, но после него избирались митрополиты из местного великолитовского православного духовенства. Константинопольский патриарх утверждал и поставлял их, в некоторых случаях с оговорками, как, напр., при поставлении Киприана. Такая практика утвердилась надолго и продолжалась пока эта митрополия существовала.

Литовская митрополия, как утвержденная Константинопольским патриархом по ходатайству государя (господаря) Великого Княжества Литовского, целиком зависела от этого патриарха. Возглавители этой митрополии обладали полными лравами внутреннего административного характера. Но высшее возглавление принадлежало Константинопольскому патриарху. Никаких самостоятельных или автокефальных прав эта митрополия не имела. По своему каноническому положению она была одним из многих митрополичьих округов Константинопольской патриархии. На этом основании Константинопольский патриарх утверждал и поставлял литовских митрополитов. По своему усмотрению этот же патриарх закрывал Литовскую митрополию или ее наново открывал. Так было после кончины митр. Феофила в 1330 году, митр. Романа в 1362 году и при назначении митр. Киприана в Москву в 1386 году. Когда Литовская митрополия закрывалась властью Константинопольского патриарха, ее присоединяли к митрополии Московской. После разделения Русской Церкви на Киевскую и Московскую митрополии в 1458 готу, Киевская митрополия беспрепятственно существовала долгое время под официальным названием "Киевской, Галичской и всея Руси". Но фактически, эта митрополия была Литовской или Литовско-Наваградской, как уже объяснялось раньше.

Судебной инстанцией для литовских митрополитов был Константинопольский патриарх и патриарший Синод. Когда завязался спор между митрополитами Алексием московским и Романом литовским за обладание Киевом, то дело это разбирал патриарший суд в Константинополе. Оба митрополита вызывались туда в суд и оба туда ездили. Председательствовал на судебном разбирательстве император Иоанн Палеолог в 1356 году. Судебное решение патриаршего Синода считалось окончательным и никакой апелляция не подлежало. Эта сторона дела показывает степень зависимости Литовской (Наваградской) митрополии и ее митрополитов от Константинопольского патриарха.

В истории Литовской митрополии известен только один случай, когда по требованию Витовта православные епископы Великого Княжества Литовского, собравшись в Наваградке на соборе, избрали и поставили в сан литовского митрополита Григория Цамблака в 1415 году без благословения и утверждения Константинопольского патриарха. Но этот акт Константинопольским патриархом был осужден, как неканонический. Не получив патриаршего благословения, митр. Григорий отказался от своей митрополии и затворился в Нямецком монастыре в Молдавии. Епископы этой митрополии, избравшие его на митрополичий престол, не удерживали его, не желая идти против воли патриарха. Они смиренно подчинились московскому митрополиту Фотию, поставленному патриархом.

После отделения Киевской (Литовской) митрополии от Москвы в 1458 году, утвердилась практика избрания митрополитов для этой митрополии из местного духовенства самими православными в Наваградке или Вильне с благословения Константинопольского патриарха. Твердое начало этому обычаю было положено в 1481 году избранием на митрополию полоцкого архиепископа Симеона. Патриарх Максим прислал ему "благословенный лист" и двух экзархов для участия в поставлении или интронизации Симеона на митрополичьем престоле. Все дальнейшие литовские митрополиты избирались и возводились епископами Литовской митрополии при участии делегатов от патриарха из Константинополя.

Патриарх требовал, чтобы избранные кандидаты в митрополита представлялись ему на утверждение не обязательно лично, но достаточно при посредстве грамоты от великого князя литовского или польского короля, епископов и князей, как представителей православного населения Великого Княжества Литовского. По утверждении кандидата патриархом избранное лицо возводилось в сан митрополита. Такое требование патриарха было однажды нарушено при избрании митр. Макария. Местная летопись сообщает: "Собрались тогда епископы: владимирский Вассиан, полоцкий Лука, туровский Вассиан, луцкий Иона и поставили архимандрита Макария, по прозванию Чорт, митрополитом Киеву и всея Руси. А к патриарху за благословением послали старца Дионисия и Германа диакона монаха". Патриарх утвердил Макария, но прислал своего апокрисиария сказать следующее: "Впредь не ставьте митрополита прежде чем получите от нас благословение, разве если случится великая нужда". Епископы оправдывались и сказали: "Мы не отвергаем древних обычаев Соборной Цареградской Церкви и благословения отца нашего патриарха, но сделали это по нужде, как и прежде нас сделали это наши братья епископы при великом князе Витовте, поставив митрополитом Григория Цамблака" ¹²⁵⁾.

Некоторые белорусские политические деятели называют Литовско-Наваградскую митрополию автокефальной. Но это название явилось вследствие полного непонимания значения слова "автокефалия". Автокефальной является Церковь самоглавенствующая, независимая от иной заграничной высшей церковной власти. Слово "автокефалия" образовалось от греческих слов: "автос" — сам и "кэфалі" — голова. При автокефальности Церкви никакие посторонние патриархи не утверждают избранного кандидата в митрополита этой Церкви. Литовско-наваградских митрополитов утверждал Константинопольский патриарх, который был главою Литовской митрополии.

5. Взаимоотношение властей церковных и государственных. Хотя главою Православной Церкви на Руси был Константинопольский патриарх, но он совершенно не вмешивался в государственные дела великих князей литовских и русских. Свою волю им он не навязывал. Русской государственной и народной жизни не знал, да ею и не интересовался. Патриарх постоянно жил в Константинополе и на Русь не ездил, но авторитет его здесь стоял высоко. Повеления патриарха исполнялись беспрекословно.

Представителем патриарха на Руси был митрополит, назначенный и поставленный патриархом. Его обязанностью было сноситься с патриархом в важнейших церковных делах, но в государственные дела местных князей он не вмешивался. Народ и князья уважали своих митрополитов и оказывали им большое внимание. О сохранении авторитета митрополита заботился сам патриарх, его поставивший. Он выдавал патриаршую грамоту новопоставленному митрополиту, в которой писалось о том, что князья, бояре, духовенство и народ должны воздавать ему честь, иметь к нему любовь с повиновением и послушанием. Такие наставления имели добрые последствия.

Большим авторитетом пользовались также епископы на Руси. Удельные князья с ними считались и их советов слушались, особенно в делах нравственного порядка. В Смоленске епископ имел большое значение даже в государственных делах. Так, например, в договоре смоленского князя с Ригой (немцами) в 1229 году стояла печать смоленского епископа наряду с княжеской Епископский наместник заседал в княжеском совете наравне с боярами. Из письма рижского латинского епископа к смоленскому князю видно, что рижанам было известно важное положение смоленского епископа, которого они считали наравне с князем. "Благословеніе от митрополита рижскаго", — читаем в этом письме, — "своему любезному сыну, князю великому Феодору и его дътям и владыкъ и намъстнику и всъм боярам". В Галицко-Волынском княжестве епископы были постоянными членами княжеского совета. Их подписи стояли на княжеских грамотах вместе с подписью князя. В таком же почетном положении находились епископы в княжествах Полоцком и Туровском, пока они существовали.

В Московской Руси положение епископов не всегда было блестяще. Там отмечены случаи, когда князья расправлялись с неугодными им епископами по своему произволу. Так, напр., князь Андрей Боголюбский низложил с ростовской кафедры епископа Нестора в 1156 году и на его место посадил своею властью епископа Леона или Леонтия. Да и этого владыку князь дважды прогонял. В Лаврентьевской летописи под 1214 годом отмечено, что "володимерцы с князем Гюрьем изгнаша Іоанна из епископства, зане неправо творяше". Иоанн был епископом ростовским, а князь Юрий был владимирским. Большой произвол к епископам чинили новгородцы. Так, например, кн. торопецкий Мстислав Удалой прогнал с новгородской кафедры епископа Митрофана в 1210 году. Через несколько лет, именно в 1218 г., правительственная партия в Новгороде удалила епископа Антония, заявив ему: "Пойди гдъ ти любо". Антоний уехал в Галичину и занял епископскую кафедру в Перемышле. Те же новгородцы прогнали следующего своего епископа Арсения, обвинив его в том, что "это из-за Арсения у нас такая непогодь", кричала толпа. В летописях и в истории Церкви приведены другие случаи произвола над епископами, но приведенных достаточно для того, чтобы иметь понятие о нравах на Руси в старое время.

В Беларуси и вообще на западе Руси таких бесчинств по отношению к епископам не отменено. Известны два случая, когда митр. Киприан низложил епископа Антония с туровской кафедры и заточил его в Московский Чудов монастырь по требованию Витовта в 1404 году. Жестоко расправился Свидригайло с митр. Герасимом, которого сжег в Витебске в 1436 г.

6. Положение Православной Церкви под властью польских королей. После введения династической унии 1386 года положение Православной Церкви в Великом Княжестве Литовском постепенно стало ухудшаться. Римо-католичество, которое до того времени было мало кому известно в этом государстве ,сделано государственной религией и искусственно насаждалось польскими королями и его чиновниками в Беларуси. Православная Церковь была поставлена вне государственной жизни и лишена всех своих исконных прав и привилегий. Высшие государственные должности в Великом Княжестве Литовском занимали римо-католики, которые питали враждебные чувства к православной вере и стремились ее искоренить, обратив православных в свою латинскую веру. Началось сильное наступление воинствующего римо-католичества на Православную Церковь, продолжавшееся несколько столетий и причинившее огромные бедствия всем православным Великого Княжества Литовского и Польши.

Большое зло Православной Церкви причинила практика раздавания польскими королями митрополичьей и епископских кафедр. Эта практика получила .название "патроната". Право "патроната" существовало на Руси в форме попечения о нуждах Церкви, главным образом с высоты княжеских престолов либо богатых благотворителей. В Великом Княжестве Литовском это обычное право патроната выродилось в безграничный произвол польских королей, которые считались одновременно и великими князьями литовскими до Люблинской унии 1569 года. Злоупотребляя этим нравом, короли отдавали кафедры православных епископов и митрополита светским людям в награду за военные и гражданские заслуги либо за деньги. На практике это получалось так, что какой-либо шляхтич, хотя бы православного вероисповедания, получал в дар от короля епископию, иногда еще при жизни епископа, и, не собираясь принимать священный сан, уже именовал себя "нареченным епископом" или "нареченным митрополитом". Такая практика раздавания епископских кафедр называлась "подаваньем хлебов духовных". Поевши немного "духовных хлебов", "нареченный епископ" продавал или уступал свою епископию другому такому же искателю "хлебов духовных". Злоупотребление при замещении православных архиерейских кафедр в Великом Княжестве Литовском вело к упадку церковной жизни и разрушало Православную Церковь. К этой цели стремились польские короли, вдохновляемые польско-латинским духовенством.

Для характеристики этого положения приведем несколько примеров по епархиям.

Полоцкую архиепископию еще при жизни архиепископа этой епархии, Германа Литавор-Хребтовича, 28 марта 1558 г. король Сигизмунд II Август отдал боярину Глебу Корсаку за верную службу. В 1559 году Глеб Корсак принял монашество с именем Германа и был посвящен в ели епископа. В 1562 году эту же архиепископию король передал пану Григорию Марковичу Воловичу до "живота его". Но Волович в том же году скончался, будучи в светском звании. После его смерти полоцкую архиепископию получил от короля пан Богуш Селицкий, ротмистр королевских войск, служивший в королевских замках на Украине. Он принял епископский сан с именем Нафанаила. В 1595 г. эту архиепископию король Сигизмунд III отдал пану Герману Загорскому, принявшему сан епископа с именем Григория и ушедшему в католическую унию на Брестском униатском соборе в 1596 году.

Пинско-туровскую епархию король пожаловал в 1568 году валынскому пану Андрею Русину-Берестецкому, который правил ею в течение четырех лет, оставаясь в светском звании до своей смерти, нося титул: "нареченный владыка пинский и туровский". После Андрея Берестецкого эту епископию король дал пинскому протопопу Кириллу Терлецкому, тогда уже вдовому. Пробыв на пинской кафедре десять лет, он исхлопотал для себя от короля богатую луцкую епископию.

Во Владимиро-волынюкой епархии дело обстояло еще хуже. При жизни владимирского епископа Иосифа король отдал ее в 1563 году шляхтичу Ивану Борзобогатому-Красенскому, который, оставаясь мирянином и титулуясь "нареченным епископом владимирским и берестейским", самовольно распоряжался церковным имуществом, грабил его и отдавал в аренду. В 1564 году волынские послы на Виленском сейме жаловались королю, что "владыка нынъшній владимірскій не мало имъній церковных, на церковь Божію наданых, роздал" ¹²⁶⁾. В 1565 г. король отдал эту епископию холмскому епископу Феодосию Лазовскому, который с вооруженным отрядом в 2500 человек и с девятью пушками напал на епископский замок в канун праздника Воздвижения Креста Господня и приступом отобрал его от Борзобогатого. Борзобогатый бежал из Владимира и подал жалобу королю. Было разбирательство дела королевским чиновником, в результате чего епископ Феодосии остался на владимирской кафедре, а Борзобогатый получил от короля луцкую епископию ¹²⁷⁾. При жизни Феодосия Лазовского король отдал владимирскую кафедру пану Станиславу Жолковскому, суррогату белзкому. Не сойдясь в условиях с епископом Феодосией, он уступил свои права киево-печерскому архимандриту Мелетию Хребтовичу-Богуринскому, который в декабре 1579 года получил от короля жалованную грамоту на эту кафедру. Мелетий передал ее в управление своему брату Семену Хребтовичу и зятю епископа Феодосия владимирскому войту Михаилу Дубницкому. Эти управители грабили и расхищали имущество епархии. Архимандрит Мелетий сидел в Киево-Печерской лавре и титуловал себя нареченным епископом владимирским и берестейским. По смерти Феодосия он был посвящен в сан епископа. После него владимирскую епископию исхлопотал для себя брестский каштелян Ипатий Поцей, который, по свидетельству "Перестроги", "вдовцем был, але всъх вър собою спробовал и в каждой штож кольвек забавился, также и жидовской не хибил, а бодай и турецкаго алкорану научился" ¹²⁸⁾. Став епископом, он был ревностным творцом и насадителем Брестской католической унии.

Луцкой епархией управлял Марк Жоравинский без посвящения в епископский сан. По его смерти король отдал эту епископию Ивану Борзобогатому - Красненскому, изгнанному из Владимирской епархии. Иван Борзобогатый не хотел принимать священный сан, но был принужден к тому митрополитом Ионою в 1571 году. Он распоряжался имуществом и имениями кафедры, как своею собственностью. Сыновья его грабили церкви, разгоняли монахов. Луцкие священники жаловались королю, что Борзобогатый запечатывает церкви и запрещает служить в них, чтоб только вынудить у них подачку. Наконец преступления его подверглись законному наказанию. В 1585 г. его присудили к лишению всех гражданских прав и изгнанию из отечества (банниции). После него король отдал эту кафедру пинскому епископу Кириллу Терлецкому, который оказался главным действующим лицом во время Брестской унии.

Епископы, получившие свои кафедры от короля, мало интересовались епархиальными делами. Вместо того, чтобы быть блюстителями церковного порядка и духовными пастырями своих пасомых, они сами подавали пример беспорядков и беззакония. Имея епархии и распоряжаясь их имуществом, они выпрашивали для себя богатые монастыри и жили роскошно, ничем не отличаясь от светских панов и магнатов. Такие недостойные епископы причиняли Церкви огромный вред, подрывали ее авторитет и вносили большой соблазн в народ, который был глубоко предан православной вере и Церкви.

Произвол польских королей в "надаваньи хлебов духовных" коснулся также кафедры литовского (киевского) митрополита. По установившейся практике, митрополита обычно избирали высшее духовенство и высшие круги православной шляхты. В то время оставались еще православными князья Острожские, Друцкие, Соломорецкие, Пронские, Порыцкие, Пеструцкие, Путятинскке, Олельковичи, Слуцкие, Четвертинские, Чарторыйские, Збаражские и многие знатные фамилии. По их настоянию, король предоставил им право избирать на кафедру митрополита, кого сами захотят, а за собою удержал право утверждения его. Но этим правом короли злоупотребляли и жаловали митрополичью кафедру лицам светским, которых православные не избирали. Так, напр., Степан Андреевич Белькевич, королевский скарбник в Вильне, сначала выпросил себе у короля Виленскую Троицкую архимандрию, которою управлял, оставаясь светским ,а потом, при жизни митрополита Макария — и митрополию. Таким же порядком в 1565 году эту же митрополию получил от короля владимирский епископ Феодосии Лазовский. Митрополитом не стал, а уступил ее шляхтичу Илье Куча, получившему от короля Стефана Батория право на управление митрополией. После Ильи Кучи король отдал митрополию пану Онисифору Девочке в 1579 году, двоеженцу, не имевшему права быть в священном сане.

Такие митрополиты и епископы разгоняли Церковь и создавали в ней беспорядок. "Бывали исперва, — говорит автор "Перестроги", — на престолах митрополитов и епископских мужи святобливые, благообразные и подвижники. За тъм наступовали на столицъ митрополитове и епископове неискусные, мужи ленивые и недобрые, и так за ними порядки церковные в забвеніе пришли. Книги, какія еще оставались, прахом пропали; уваженіе к родной въръ так упало, что не только люди шляхетскаго стану, но и простаго стану люди в невъpство и отщепенство приходили, от духовных соблазнены будучи" ¹²⁹⁾.

Не избежали злой участи выдающиеся богатые монастыри. Короли, в особенности Сигизмунд II Август и Стефан Баторий, раздавали их во владение светским людям без всякого разбора, иногда даже иноверцам, иногда один монастырь двум лицам разом. Получивши от короля монастырь, такой пан величал себя "настоятелем монастыря", никакой церковной власти не признавал над собою, кроме королевской. Король в свою очередь запрещал даже митрополиту входить в дела монастыря, в котором настоятельствовал светский пан. Некоторые из них жили в монастырях со своими женами и семейством к общему соблазну монахов и народа. Духовною жизнью монашеской братии такие настоятели не интересовались, а заботились лишь о том, чтобы получить побольше доходов с монастырских имений. Последствия такого хозяйничания известны: имения монастырей постепенно разорялись и истощались; самые монастыри с их церквами оставались в совершенном пренебрежении, ветшали и разрушались; все ценное из них уносилось или увозилось; монахи разбегались куда можно и монастыри пустовали. В виду всего этого и усердие православных к св. обители ослабевало, пожертвования на монастыри становились реже и реже, новых монастырей почти не возникало. Нецерковный произвол королей в Православной Церкви в корне подтачивал монастырские устои и разрушал монастырскую жизнь.

7. Раздача королем епископских кафедр — противоканоническое действие. Православная Церковь во всех странах мира, где бы она ни находилась, устрояет свою жизнь на строго канонических началах. Об этом мы уже говорили выше. Канонические правила определили порядок избрания и поставления епископов Церкви. Первый Вселенский собор, состоявшийся в 325 году, в своем 4 правиле постановил: "Епископа поставляти наиболее прилично всъмъ тоя области епископамъ. Аще же сіе неудобно, или по належащей нуждъ, или по дальности пути: по крайней мъръ три во едино мъсто да соберутся, а отсутствующіе да изъявятъ согласіе посредствомъ граматъ, и тогда совершати рукоположеніе. Утверждати же таковыя дъйствія въ каждой области подобаетъ ея митрополиту". Такая практика поставления епископов подтверждалась не только Вселенскими, но и Поместными соборами, например: Антиохийским в 341 году (правило 19), Лаодикийским в 343 году (прав. 12), Сардикийским (ныне София в Болгарии) в 343 году (прав. 6), Карфагенским (ныне Тунис) в 419 году (правилами 13, 49 и 50). Эти правила строго исполняются в Православной Церкви, а при нарушении их она перестает быть Православной.

Канонические правила не дозволяют вмешательство государственных властей или светских начальников в дела Церкви при избрании и поставлении епископов. Тридцатое правило Святых Апостолов говорит: "Аще который епископъ, мірскихь начальниковъ употребивъ, чрезъ нихъ получитъ епископскую въ церкви власть: да будетъ изверженъ и отлученъ, и всъ сообщающіеся съ нимъ". VII Вселенский собор в 787 году в Константинополе, основываясь на Апостольских правилах, определил: "Всякое избраніе во епископа, или пресвитера, или діакона, делаемое мірскими начальниками, да будетъ недействительно".

Право и обязанность избирания и хиротония епископа и митрополита всегда принадлежало, по правилам, исключительно собору епископов. Светская власть, каковой бы она ни была, .не имела права вмешиваться в это чисто внутреннее церковное дело. Светская власть в лице императоров или королей начала влиять на церковные дела с IV века, когда греко-римские императоры и короли разных стран сделались христианами, но и тогда это влияние при поставлении епископов было нормировано согласно с каноническими предписаниями Церкви и, следовательно, только в определенных границах принималось и признавалось Церковью. В тех же случаях, когда государственная власть переступала установленные законом границы или же, когда лица, желающие во что бы то ни стало сделаться епископами и не могущие достигнуть этого законным путем через церковную власть, обращались за помощию к светской власти, — в таких случаях Церковь решительно возвышала свой голос для произнесения торжественного осуждения этих и подобных нарушений одного из основных ее правил.

Польские короли, при раздавании епископских и митрополичьей кафедр светским лицам помимо избрания их Церковью, грубо нарушали канонические правила Православной Церкви. Для них, как римо-католиков, эти правила не имели значения, да они их и не знали. Но те православные лица, которые получили от короля митрополичий или епископский сан или игуменскую должность в монастыре, находились в полном конфликте с основными правилами своей Церкви. Они становились митрополитами, епископами или игуменами неканоническими, следовательно, незаконными и подвергались, по правилам, извержению из священного сана и отлучению от Церкви. Вот в таком неканоническом положении находилась Православная Церковь под властью польских королей в Великом Княжестве Литовском и Польше. В такое именно положение поставили ее своим произволом и незаконным вмешательством в православную церковную жизнь названные короли.

8. Церковные соборы. Канонический принцип о созыве собора епископов для рассмотрения и решения церковных дел ежегодно не соблюдался в Литовско - Наваградской митрополии. Такие соборы не созывались десятилетиями. В летописях и старых документах встречается указание, что за все время существования этой митрополии было только несколько соборов, но акты сохранились только одного собора 1509 года.

Впервые большой собор епископов Литовской митрополии был созван великим князем литовским Витовтом в 1414 и 1415 годах для выбора митрополита. С выбором митрополита собор закрылся. Никаких других церковных дел на нем не обсуждалось.

О соборе 1509 года, созванном одним из ревностнейших архипастырей Православной Церкви в Великом Княжестве Литовском, митрополитом Иосифом Солтаном, сохранились более подробные сведения. На нем присутствовали 8 епископов, 7 архимандритов, 6 игуменов, 7 протоиереев и несколько священников. Деяния и постановления его изложены в 15-ти главах, которые касаются следующих вопросов: 1) "никому не подкупаться под живыми епископами, архимандритами и священниками"; 2) архиепископу и епископам отнюдь не поставлять на священство дьяков из чужих епархий без повеленной граматы от их епископа и без отпускных листов; 3) во епископы и во всякую степень священства ставить только достойных, после обыска и по свидетельству и поручительству их духовного отца; а недостойных отнюдь не ставить, если и господарь (т. е. великий князь литовский) присылать будет; 4) если же какой-либо епископ или священник, утаив свою виновную совесть от своего духовного отца, восприимет святительство или священство, но потом будет обличен, — такового отлучить от божественной службы; 5) о неспослушных подпавших под неблагословение своего епископа и отходящих в другие епархии, и чтобы таковых не принимать; 6) о священниках, неимущих жен, чтобы не допускать их священнодействовать, если не поступят в монахи; 7) о запрещении патронам отнимать церкви у священников без ведома святительского; 8) о священниках княжеских и панских; 9) о церквах, которые будут стоять без священников и пения; 10) аще князь или боярин от церкви что отоймет; 11) об отлучении сана; 12) об отходящих черньцах без отпускной грамоты игумена; 13) о божественных правилах Кормчей, чтобы мирские люди не держали у себя дома; 14) епископы должны являться на соборы к митрополиту, и духовенство к епископу без всякого ослушания; 15) о твердости уставления или необходимости исполнения постановленных правил¹³⁰⁾ .

Все эти соборные решения были вызваны обстоятельствами церковной жизни и имели целью поднять дисциплину среди духовенства.

В 1514 году был созван митрополитом Иосифом Солтаном новый собор в Вильне. Программа его деятельности неизвестна. Архиепископ Макарий указывает, что на нем обсуждался вопрос об установлении празднования в честь преп. Елисея лавришевского ¹³¹⁾.

В 1546 году, 13 февраля, король Сигизмунд I, "услышавши от многих князей и панов о нерядности и несправъ межи духовенства греческаго закона, також межи князей и панов и простых людей, и что епископы поступают не по правилам святых отец", предложил митрополиту Макарию созвать собор, на который и позвать "кого бы выдали не в закона мъшкаючих". Собор назначался на Воздвижение Креста Господня ч Вильне. "А мы", — писал король, — "с звирхности нашей господарской хочем во всех тых ръчах твоей милости допомогати, абы чрез то нъкотораго блуду и нестроенья межи христіанства в панствъ нашем не было, которое ся начало и тых часов дъеть". Король обещал по приезде в Вильно ближе указать, "што маете межи собою справовати" ¹³²⁾. Состоялся ли этот собор и что на нем постановлено, никаких указаний не сохранилось.

В 1558 году митрополит Сильвестр Белькевич созывал собор в Вильне "к постановленью въры и закону христіанскаго". Ио одного документа, относящегося к этому собору, известно, что митрополит просил короля повелеть "всъм епископам, архимандритам, преложоным духовнаго стану закону греческаго, съъхатися на час певный"". Такое распоряжение король сделал¹³³⁾ . Акты этого собора не сохранились.

9. Недвижимое имущество Церкви. Православная Церковь на Руси приобрела право на владение недвижимым имуществом с самого начала своего существования. Русские князья и бояры, основывая монастыри и созидая церкви, наделяли их землей и дарили все необходимое для жизни духовенства. Богатые люди делали дарственные записи и вклады деньгами и недвижимым имуществом в пользу монастырей и церквей для поминовения их души на вечные времена. В Беларуси и в других странах Великого Княжества Литовского такого рода записи были узаконены королем Владиславом в 1443 году. Этот король предоставил православным все права, вольности, льготы и порядки, какие имели римо-католические духовные власти и учреждения. В имущественном отношении Православная Церковь была уравнена с Римо-Католической.

Это право подтвердил великий князь литовский Александр 20 марта 1499 года. Оно было внесено в Литовский статут редакции 1521 -1529 года, а потом повторено в том же статуте редакции 1566 года. На основании этого права каждый владелец имел возможность продавать или дарить свое недвижимое имущество (имения, леса, луга и земли) в пользу православных монастырей и церквей. Благодаря такому узаконению, православные монастыри владели имениями или земельными угодиями, которые давали им материальные средства содержать монастырскую братию, а при церквах — причт.

Пожертвования в пользу монастырей и церквей не прекращались, пока были богатые православные фамилии. Так, напр., супруга кобринского князя Ивана Семеновича, княгиня Феодора, подарила в 1491 году на помин души ее мужа Спасскому монастырю в Кобрине село Корчичи со всеми доходами и данями. В 1492 году княгиня Анна Швидригайлова дала церкви св. Николая в с. Переходовичах, городецкого повета, землю Бобучинскую; а кн. Иван Ярославич дал той же церкви землю Микитину с нивами, бортами и сеножатью. Слуцкая княгиня Анна пожаловала Слуцкому Троицкому монастырю села, земли и угодия. Князь мстиславльский Михаил Иванович подарил в 1500 году Пустынскому монастырю в Мстиславле бортную

землю Измайловскую, а священнику Николаевской церкви в том же городе сельцо с пашнями и сеножатями. Большие земельные угодия подарил кн. пинский Феодор Ярославич в 1502 году соборной церкви в Пинске; Иван Сапега даровал землю для церкви в Кодене, Князь Матфей Головчинский дал Виленскому Троицкому монастырю два свои имения: Свинтыники в 1536 году и Пурвиники в 1539 году.

Примеры подобного рода можно было бы умножить, но приведенных достаточно, чтобы видеть, как знатные благотворители жертвовали свои имения на церкви и монастыри. Кроме того, многие монастыри сами покупали земли за свои монастырские деньги. Большое количество недвижимого имущества числилось за архиерейскими кафедрами, особенно богатыми были митрополичья и владимиро-волынская кафедры.

О положении церковного имущества в XVI веке свидетельствует письмо митр. Ионы в 1568 году, который просил, «абы тыя наданья церковныя стародавныя, которыя безправнъ, моцъю, чрез многих станов от церквей Божіих забраны, были к ним привернуты и в держанье, кому что надлежит, подано". Король приказал "таких особ ознаймити и час, коли и што взято"¹³⁴⁾ . Но произвол в грабеже и расхищении монастырского и церковно - приходского недвижимого имущества продолжался.