1. Беларусь под властью Советов. Коммунистическая советская власть, укрепившаяся в 1918 году в восточных губерниях Беларуси: Могилевской, Смоленской, Витебской и в значительной части Минской, установила свой режим и свои порядки. Вся жизнь страны была поставлена под строгий надзор органов коммунистических властей. Малейшее уклонение от советских порядков или подозрение в нелояльности к режиму считалось контрреволюцией и строго каралось: смертью, тюрьмою или долгосрочным заключением в концентрационные лагеря на тяжелые работы, где многие погибали. О советском режиме существует большая литература на разных языках, особенно на русском, потому не будем распространяться на эту тему.
Советско-коммунистическая власть с первых же дней своего существования повела открытую борьбу с религией, особенно с православной верой. Борьба велась всеми доступными мерами: закрытием монастырей и церквей, обращением их в склады, театры, клубы; высмеиванием и оскорблением веры в Бога и церковных богослужений; устройством антирелигиозных лекций и докладов; печатанием и распространением литературы против православного духовенства, христианской веры и религиозной жизни; поруганием святых мощей, икон и богослужебных предметов; уничтожением священных книг и богословской литературы; закрытием всех духовных школ и академий; запрещением религиозного воспитания детей и молодежи; запрещением печатания и распространения всякой литературы религиозного содержания; арестом, расстрелом, ссылкой в концентрационные лагеря православных епископов, священников, монахов и верующих мирян.
Борьба с религией имела разные этапы своего напряжения, но никогда не переставала в Беларуси в период времени между двух мировых войн (1918 —1941). Религия была объявлена "опиумом для народа" и уничтожалась жестокими мерами, как опасная и вредная для советско-коммунистической государственной системы. На место веры в Бога усиленно пропагандировались и официально поддерживались властями атеизм и вера в материализм.
В разгар расправы с духовенством московский патриарх Тихон, избранный Всероссийским собором 5 ноября 1917 года в Москве, в предведении печальной участи Православной Церкви в России, 7/20 ноября 1920 года издал совместно с Свят. Синодом и Высшим Церковным советом постановление за № 362, в котором говорилось:
"В случае, если епархия окажется вне всякого общения с Высшим Церковным управлением или само Высшее Церковное управление во главе с патриархом почему-либо прекратит свою деятельность, епархиальный архи. ерей немедленно входит в сношение с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде временного высшего церковного правительства или митрополичьего округа или иначе). В случае невозможности для архиерея пользоваться содействием органов епархиального управления, наиболее целесообразной мерой представляется разделение епархий, для чего епархиальный архиерей: а) предоставляет преосвященным своим викариям. .. все права епархиальных архиереев, б) учреждает по соборному суждению с прочими архиереями епархий новые архиерейские кафедры с правами полусамостоятельных или самостоятельных".
Это патриаршее постановление давало большие права и полномочия епархиальным архиереям в деле организации церковной жизни в тяжелые годы жизни Православной Церкви в Советской России.
9 мая 1922 года патр. Тихон был арестован. Русскую Церковь возглавил временно его заместитель ярославский митрополит Агафангел. Власти не разрешили ему жить в Москве. Имея большие препятствия в управлении Русской Церковью.
5/18 июня 1922 года он издал окружное послание за № 14 к епископам, в котором писал: "Лишенные на время высшего руководства, вы управляйтесь теперь своими епархиями самостоятельно, сообразуясь с писанием, священными канонами". Этот документ свидетельствует о тяжелом положении Русской Церкви, в котором она находилась уже в то время.
Церковная жизнь еще более осложнилась появлением обновленцев и живоцерковников. Обновленцы вводили новые обряды в богослужение, отвергали священные каноны Православной Церкви, возводили в сан епископов женатых и семейных лиц, которые продолжали жить своею семейною жизнью; посвящали в священники двоеженцев и т. д. В мае 1923 года, с разрешения советских властей, обновленцы составили свой собор, избрали на нем свое высшее церковное управление во главе с протоиереем Александром Введенским, которого возвели в сан митрополита, а патриарха Тихона лишили священного сана и даже монашества. Все их действия были незаконны, противоканоничны, и русский верующий народ за ними не пошел, оставаясь верным патриарху Тихону. Обновленцы создали большую смуту и заколот в Русской Православной Церкви, что было на руку ее врагам. Патр. Тихон предал их анафеме, но они продолжали свою разрушительную работу в Церкви, пользуясь покровительством властей.
2. Белорусская митрополия. Постановление патриарха Тихона и Священного Синода в Москве от 7/20 ноября 1920 года за № 362 о предоставлении епархиальным архиереям больших полномочий и прав в деле устроения церковной жизни в их епархиях, включая создание митрополичьего округа, послужило основанием для объявления Белорусской православной митрополии 23 июля 1922 года. Во главе этой митрополии стал епископ минский Мельхиседек (Паевский). Отсутствие документальных данных не позволяет нам изложить подробности этого важного церковного события в Беларуси под властью коммунистов. Все акты и документы, относящиеся к этому делу, погибли в процессе страшного антирелигиозного террора. Однако, есть основание предполагать, что объявление Белорусской митрополии сделано на съезде представителей духовенства и мирян Минской епархии. На этом же съезде Мельхиседек был избран митрополитом минским и белорусским.
Некоторую ясность вносит в это дело окружное послание к "Возлюбленным о Христе пастырям и верующим чадам Православной Церкви Белорусской" за подписью викария Минской епархии епископа бобруйского Филарета, протопресвитера В. Очаповского, протоиереев; С. Кульчицкого, Д. Павского, М. Новицкого, А. Киркевича, А. Пигулевского, псаломщика Я. Барановского, изданное в первой половине августа 1927 г. и напечатанное в государственной типографии Тлавлитбел 26232" в Минске. Послание говорит следующее:
"До вашего сведения, надо полагать, уже дошло известие о том, что в г. Минске 9 и 10 августа с. г. состоялся Съезд представителей Минской епархии, староцерковников — духовенства и мирян, на котором были приняты важные решения, касающиеся не только местной Минской Церкви, но и граничащих непосредственно с нею соседних белорусских епархий. Так как деятельность съезда и в самом деле имеет непосредственное отношение к жизненным интересам всей Белорусской Церкви, взятой в ее нераздельности, с другой стороны, в глазах верующих масс она может полупить превратное толкование, то Епархиальное собрание, справедливо именующее себя по идейному охвату своих работ белорусским, закончив эти последние, считает своим священным долгом поставить в известность всех православных пастырей и мирян староцерковнической ориентации о результатах своей деятельности, для чего и обращается к ним с нижеследующим посланием.
Ровно пять лет тому назад, и один из самых острых моментов разрухи церковной, в пору происшедшего тогда безвластия в Церкви и нарождения обновленческой смуты, в Минске, в среде церковных людей возникла мысль оградить свою местную Церковь от тяжких потрясений, выдвинув в качестве спасительного якоря идею самобытности Белорусской Церкви и ее права на национальное самоопределение. Здоровый церковный инстинкт самосохранения и прогрессивное течение религиозной мысли гармонически сочетались в этом идейном движении, тем не менее акт провозглашения Белорусской митрополии 23 июля 1922 года, радостно встреченный всем православным населением Минского края, был подорван в своем истинном значении засилием обновленчества и потому не дал всех своих благодетельных для Церкви результатов. Дальнейшая полоса церковной жизни l Минской епархии, хотя и вернула староцерковничеству его настоящее место, также мало благоприятствовала законному стремлению православной Белоруссии к строению своей церковной жизни на началах полной независимости (автокефалии). Отношение правящих церковных сфер в Москве по данному вопросу носило характер переменчивый и непостоянный, принимая го форму благожелательства (при покойном патриархе), то форму явной неприязни (при его местоблюстителях). Прошло печальное пятилетие, в течение коего вопрос о Белорусской митрополии не только не двинулся к желанному концу, но и осложнился разными привходящим, и обстоятельствами церковной жизни, пока, наконец, события последних годов не повергли Белорусскую Церковь в состояние паралича. И тогда-то жизнь снова выдвинула ту идею автокефалии, которую до сих пор подавляли церковные веяния и течения, ничего общего не имеющие с истинным интересом Церкви. Только что закончившийся Белорусский съезд воочию показал, как глубоко проникла эта идея в сознание епархии и с каким единодушием санкционирована она была соборным разумом ее — съездом. Иначе и быть не может. Когда изжиты связи, соединявшие прежде церковную область с высшим административным центром, когда эти связи приносят ей не пользу, а вред, эта область должна искать точки опоры у себя, в свободной концентрации своих живых сил, в организации своего административного строя.
Эти неотложные задачи ставит Белорусский съезд в Минске перед сознанием других белорусских епархий, подчеркивая исключительную важность настоящего момента и крайнюю необходимость для них подобного же выхода из создавшегося положения. Ибо и для них должно быть ясным то, что тот путь, на который их зовут, есть путь канонически закономерный и исторически необходимый. Ибо кому же неизвестно, что принцип церковного самоуправления и федерации составляли душу древнейшего церковного законодательства и практики (34 и 37 ап. прав., 9 Антиох. собора)? Кто не знает, что областное митрополичье управление всегда мыслилось как наилучшая, идеальная форма церковного благоустройства и порядка, что о восстановлении этой формы мечтали древнерусские соборы XVII в. (1667 и 1681 г. г.), что ее пыталась воскресить у себя даже дореволюционная Синодальная Церковь? Кто не помнит, что вся история православных народов, независимо от их удельного веса в смысле государственного и культурного значения, была процессом сложного и болезненного, но всегда неизбежного и плодотворного вынашивания идеи церковной самостоятельности и независимости? Кому, наконец, неведомы некоторые выразительные факты нашей местной западно-русской истории, свидетельствующие о наличии этой идеи в сознании белоруссов, предков наших (история митрополита Григория Цамблака в XV в.), не взирая на весь вековой и религиозный гнёт, под которым они жили.
Нет, при свете этих истин и бесспорных исторических фактов, ничья беспристрастная рука не посмеет бросить камень осуждения в то дело, которое совершено на съезде 9 и 10 августа, не отважится наложить на него клеймо обновленчества или церковного раскола. В ответ на возможную в наши дни клевету и поношение, Белорусский съезд смело повышает свой голос и заявляет: мы — убежденные и стойкие в своих православных взглядах и верованиях староцерковники. Мы помним вечное спасение своей души и желаем блага своей родной Церкви. Но в то же время мы верим, что нет ни одного народа, который мог бы расцениваться, как пустой и безразличный материал церковной жизни, и которому могло бы быть отказано в праве на свободное развитие в качестве живого и деятельного члена вселенского тела Христова.
Пусть эта вера не обманет участников съезда и пусть укрепится надежда на то, что голос их найдет живой отклик в душе пастырей и мирян Белорусской Церкви и что другие белорусские епархии последуют примеру Минской, организовав у себя правильное церковное представительство и управление, дабы на грядущем всебелорусском областном соборе воссияла любовь Христова и, связуемая этой любовью, Православная Белорусская Церковь едиными устами и сердцем восхвалила Единого в Троице славимого Бога. Аминь".
Как отнеслись к этому призыву другие белорусские епархии, нет сведений. Но аресты, расстрелы и ссылки в концентрационные лагеря епископов и священников разрушали церковную жизнь и не давали возможности не только что-то делать для пользы Церкви, но даже и думать об этом. Из документа ясно, что среди уцелевшего белорусского духовенства в то время было сильное стремление иметь свою независимую от Москвы Белорусскую митрополию и своего митрополита. Советский погром духовенства это стремление разрушил.
Белорусская митрополия долго не существовала. В 1922 году прокатилась по всей России волна судебных процессов над православными епископами и выдающимися священнослужителями. Главным обвинением в этих процессах было мнимое сопротивление духовных лиц распоряжениям советских властей о конфискации драгоценных церковных предметов, как, напр., чаш, риз на иконах, окладов на евангелиях и других священных предметов, отбиравшихся в пользу голодавших. Обвинения были неосновательные, но имели своею целью унизить и подорвать авторитет православного духовенства в глазах народа, а вместе с тем вооружить против него органы государственной власти. К такому судебному процессу был привлечен в 1923 году митрополит белорусский Мельхиседек с несколькими своими священниками. Суд над ними продолжался пять дней. Во время суда огромные массы верующего народа собирались возле здания суда, свидетельствуя этим свою преданность и любовь к митрополиту. Опасаясь народного бунта, суд оправдал митрополита, освободил его из-под ареста, но власти не оставили его в покое.
Где-то во второй половине 1925 года митр. Мельхиседек был вызван в Москву по какому-то делу и оттуда больше не возвратился в Минск. Там он был арестован, посажен в тюрьму, а затем отправлен в ссылку в Красноярск (Сибирь). После подписания им декларации о признании митрополита Сергия, признавшего советскую власть в 1927 году, Мельхиседек получил назначение на епископскую кафедру в Красноярске с титулом архиепископа. Он скончался скоропостижно во время служения литургии в Москве, где временно находился. Сведения эти о нем получены от частных лиц в Минске, помнивших эти события.
После митр. Мельхиседека Белорусская митрополия осталась без возглавления. Минской епархией управляли викарные епископы: мозырский Иоанн Пашин, умерший в концлагере в 1927 году; бобруйский Филарет Раменский, умерший в тюрьме в 1939 году, где сидел несколько лет; слуцкий Николай Шеметилло, умерший в тюрьме в 1931 году. Кроме них погибли в тюрьмах и лагерях почти все православные священники и епископы Советской Беларуси.
Места арестованных епископов и священников заняли обновленцы. Они пользовались свободой, и советские власти их не трогали. В Минске и Витебске поселились обновленческие епископы со своими женами. В Минске был некий обновленческий епископ Сергий. На приходах появились священники двоеженцы и троеженцы. Верующий народ смотрел на обновленческое духовенство, как на агентов советской власти, и никакого уважения к нему не имел. Это были пастыри без паствы. Вскоре они исчезли с церковного горизонта: одни из них были властями арестованы и сосланы, а другие устроились на гражданскую службу, отрекшись своего сана. Они были последними разрушителями православной церковной жизни в Беларуси.
Волна жестокой расправы с православным духовенством захватила также католическое духовенство, хотя не в такой сильной степени, как православное. Минский католический епископ Сигизмунд Лозинский, как поляк, репатриировался в Польшу в 1925 году и основал свою кафедру в г. Пинске. Администратором Минской епархии на свое место он назначил одного из прелатов капитулы. Вслед за епископом уехали из Советской Беларуси в Польшу многие католические священники как поляки. Церковно- религиозная жизнь в этой епархии вскоре замерла.
3. Западная Беларусь в границах Польской республики. В конце первой части настоящей книги было сказано о присоединении западно-белорусских земель к новообразовавшейся Польской республике. Государственная система ее была построена на демократических началах западно-европейского образца. Польская конституция гарантировала полную свободу всем гражданам Польского государства без различия их национальности и вероисповедания. Одна треть населения этого государства составляло так наз. национальное меньшинство: русские, белоруссы, украинцы, немцы, евреи, литовцы, татары. Государственные власти называли украинцев русинами. Белорусской национальности вообще не признавали. При выдаче документов белоруссам рубрика "национальность" не заполнялась. То же самое делали с анкетами во время народной переписи, производившейся каждые десять лет. По программе польского правительства белоруссы являлись объектом полонизации, а Западная Беларусь названа "Крэсамі Всходнімі" или восточными окраинами Польши. Другие национальности признавались.
На присоединенных к Польскому государству Волыни, Полесьи, Холмщине, Подлясьи и Беларуси, а также в городах Польши проживало до пяти миллионов православного коренного населения. Жители этих областей говорили: "к нам пришла Польша, но не мы в Польшу". Для обслуживания духовных нужд православного населения на этой территории было создано пять епархий: Варшавско-Холмская, Волынская, Полесская, Гродненская и Виленская. Каждую епархию возглавлял епархиальный архиерей: Варшавско-Холмскую — митрополит Варшавский и всей Польши, Волынскую — архиепископ Волынский и кременецкий, Полесскую — архиепископ Полесский и пинский, Гродненскую — епископ Гродненский и новогрудский, Виленскую — архиепископ Виленский и лидский. Волынская епархия была самая большая и имела двух викарных епископов: Луцкого и Острожского. Первый проживал в Луцке, второй — в Дерманском монастыре. В Варшавско-Холмской митрополичьей епархии был викарный епископ с титулом "Люблинский". Полесская епархия имела викарного епископа с титулом "Камень - Каширский". Епархии делились на благочиннические округа или благочиния, в которых было по два-три десятка приходов, возглавлявшихся настоятелями.
На территории Западной Беларуси были епархии: Виленская, Гродненская и Полесская. В Виленской епархии были следующие благочиния: Браславское, Виленское, Вилейское, Воложинское, Глубокское, Дисненское, Докшицкое, Долгиновское, Друйское, Лидское, Мирское, Молодечненское, Мядельское, Ошмянское, Поставское, Раковское, Столпецкое, Щучинское. Всех приходских и приписных церквей в епархии находилось не более 200. В епархии было два монастыря: мужской Св. Духов и женский Св.-Мариинский; оба в Вильне. В Гродненской епархии были благочиния: Барановичское, Бытенское,. Белостокское, Бельское, Велико - Берестовицкое, Волковыское, Городейское, Городыщенское, Гродненское, Дятловское, Корелицкое, Клецкое, Несвижское, Новогрудское, Подоросское, Почаповское, Семятичское, Скидельское, Слонимское, Сокольское. Всех церквей в епархии находилось ок. 250 и два монастыря: Успенский Жировицкий и женский Рождества-Богородичный в Гродне. В Полесской епархии были следующие благочиния: Антопольское, Брестское, Береза-Картузское, Высоко-Литовское, Дрогичинское, Давид-Городокское, Ивацевичское, Каменец-Литовское, Кобринское, Коссовское, Лунинецкое, Малоритское; Новоселковское, Пинское 1-ое, Пинское 2-ое, Пинское-3-ье, Пружанское, Столинское, Яновское и несколько благочинии на Волыни. В епархии было около 300 приходских церквей и мужской Николаевский монастырь в Мельцах. Во всех трех названных епархиях насчитывалось до 500 приходских церквей и 5 мужских и женских монастырей. Указанное число на половину меньше, чем было на этой же территории до войны 1914 года. Разница объясняется тем, что польские власти закрыли все церкви в учебных заведениях, госпиталях и тюрьмах; отняли от православных более 100 приходских церквей, некоторые отдали католикам, а часть оставили вообще закрытыми; более десятка церквей вообще разрушили. Из 13 мужских и женских монастырей довоенного времени осталось здесь 5. Остальные 8 монастырей (6 мужских и 2 женских) переданы католикам или использованы на государственные нужды. Особенно пострадали в этом отношении Подлясие и Холмщина. Земли и многие дома монастырские и церковные были конфискованы. На приходскую церковь выделено только 33 гектара земли, около этого числа оставлено за монастырем, который не был отобран.
Юридическое положение Православной Церкви в Польской республике не было унормировано государственным законом. Единственным документом юридического значения были так называемые "Временные правила об отношении правительства к Православной Церкви в Польше", подписанные министром просвещения и вероисповеданий в 1922 году. Эти "Временные правила" нисколько не служили для пользы Православной Церкви, но давали большие возможности польским властям вмешиваться в церковные дела православных. Только 18 ноября. 1938 года президент Польской республики, председатель министров и министр вероисповеданий подписали "Внутренний устав Св. Польской Автокефальной Православной Церкви". 30 декабря того же года декрет президента о легальном существовании Православной Церкви в государстве и "Внутренний устав" этой Церкви были опубликованы в правительственном органе "Дзеннік", что придавало полную законную силу новому положению Православной Церкви в Польской республике.
Православная Церковь в Польше была автокефальной. Автокефалия ей была дана Константинопольским патриархом Григорием III в ноябре 1924 года по ходатайству епископата и польского правительства. Патр. Григорий III, предоставляя автокефалию, в своем "Томосе" от 13 ноября 1924 года писал: "Первое отделение от Нашего Престола Киевской митрополии и Православных митрополий Литвы и Польши, зависящих от нее, а также присоединение их к Св. Московской Церкви произошло отнюдь не по предписанию канонических правил, а также не было соблюдено всего того, что было установлено-относительно полной церковной автономии Киевского митрополита, носящего титул экзарха Вселенского Престола". Московская патриархия не признала законным этот акт Константинопольского патриарха, считая автокефальное существование Православной Церкви в Польше неканоничным.
Во главе Православной Церкви в Польше стоял митрополит Дионисий Валединский с титулом: "Блаженнейший митрополит Варшавский и всея Польши, Священно-архимандрит Почаевской Успенской лавры". По положению главы автокефальнъй Церкви он носил две панагии и крест, во время торжественного его шествия предносили пред ним большой крест.
Церковь состояла из пяти епархий: Варшавско-Холмской, Волынской, Виленской, Гродненской и Полесской. Во всех этих епархиях насчитывалось более 2000 приходских и приписных церквей, 15 монастырей (10 мужских и 5 женских) во главе с знаменитой Почаевской лаврой на Волыни.
Для приготовления кандидатов в духовный сан существовали две духовные семинарии: в Кременце на Волыни и в Вильне, иноческая школа (семинария) в Почаевской лавре, псаломщицко-диаконская школа в Яблочинском монастыре на Подлясии и богословский факультет при университете в Варшаве. В последние годы перед второй мировой войной духовные семинарии постепенно ликвидировались и заменялись гимназией и богословским лицеем в Варшаве. Это изменение производилось в рамках общегосударственной школьной реформы. Богословский факультет имел 4 курса обучения. При окончании этого факультета студенты, написавшие письменную магистерскую работу и сдавшие положенные экзамены, получали диплом со званием магистра богословия. Студенты факультета, ученики лицея и гимназии обязаны были жить в интернатах, в которых получали духовное воспитание и соответствующую подготовку, необходимую для будущих пастырей Православной Церкви. Все эти учебные и воспитательные заведения содержались на государственные средства. Официальным языком в них был польский, но воспитанники и студенты могли разговаривать между собою на родном языке, колонизация проводилась министерством упорно, но мало эффективно.
Православное духовенство в Западной Беларуси в своей частной жизни, церковном письмоводстве, проповеди и преподавании Закона Божия в школах пользовалось только русским языком. Польские власти этим возмущались, обвиняя это духовенство в русификации польских граждан — белоруссов. С 1934 года начали проводить полонизацию белоруссов и вместо русского языка Закона Божия в школах ввели польский язык. В 1938 году потребовали от священников произносить проповеди по-польски. Приходские старые священники польского языка не знали и перестали вообще проповедывать в храмах. Власти заставили также вести церковное письмоводство на польском языке. Этими мероприятиями поляки изгоняли русский язык из употребления в Православной Церкви и насаждали свой польский язык. Консервативно настроенные священники, особенно из старых российских школ, не поняли обстановки, в которой они находились, живя в Польском государстве. Если бы они с самого начала своего пребывания под властию Польши перешли на язык своих прихожан — белорусский, то спасли бы церковную жизнь от полонизации. На Волыни, где украинский язык занял главное место в церковной жизни, полонизация не проводилась. Характерно то, что молодое поколение духовенства, получившее свое образование уже в польское время, охотно говорило по-польски, но совершенно игнорировало белорусский язык своих прихожан.
Церковная жизнь белоруссов католиков протекала в чисто польском духе. Духовенство было польское и патриотически настроенное. Оно проповедывало, приходскую канцелярию вело, со своими прихожанами белоруссами разговаривало по-польски. Закон Божий в школах преподавало только на польском языке. Процесс полонизации белоруссов католиков совершался без всякого замедления и с большим успехом по существовавшей уже издавна традиции.
Католическая Церковь в Польской республике занимала главенствующее и привилегированное положение. Конкордат польского правительства с панской курией гарантировал права и преимущества этой Церкви.
В Западной Беларуси существовали две римско-католические епархии: Виленская архиепископия — митрополия и пинская епископия. Каждая из этих епархий имела свою духовную семинарию, а в Вильне богословский факультет при университете. Католическое духовенство, вышедшее из этих школ, отличалось религиозным фанатизмом, польским шовинизмом и ненавистию к православию. Среди них были миссиинерские деятели, которые прилагали большие усилия обратить православных в римо-католичество, но успехи их были ничтожны.
С 1925 года создавались миссионерские пункты католиков восточного обряда. Для этой деятельности подготовлялись целые кадры миссионеров в Восточном �?нституте в Люблине -и специально открытой для этой цели папской духовной семинарии в Дубне на Волыни. Учеников и студентов для этих школ вербовали из среды православных и униатов галичан, а главным образом из среды поляков римо-католиков. В Альберцине около Слонима был открыт монастырь и школа восточного обряда. Все миссионерское дело вели иезуиты. Настоятелем монастыря был иезуит француз Филипп де Режис, а после его отъезда — ксендз А. Неманцевич. Для распространения унии среди белоруссов альберцинские иезуиты издавали на белорусском языке журнал "Да Злучэньня"". С целью заслужить доверие к себе православных они носили длинные бороды и одеяние православного священника. Богослужения совершали на церковно-славянском языке, проповедывали по-белорусски и по-русски. Миссионеры восточного обряда открывали и содержали детские приюты со школами, в которые набирали детей православных родителей. Такие приюты были в Альбертине, Вильне, Росах и в имении в Наваградчине. После десятилетней энергичной миссионерской работы униаты имели в 1935 году: в Виленской архиепископии — 4 прихода, 7 священников и около 3000 прихожан; в Пинской епархии — 12 священников и около 6.000 прихожан; в Подлясьи — 9 священников и около 3.200 прихожан; в Альбертине — 50 миссионеров и около 300 прихожан из окрестных деревень. Результаты очень слабы по сравнению с положенными огромными усилиями и затраченными материальными средствами. Православные белоруссы оставались верными сынами Православной Церкви и унии не принимали.
